хватают, а затем забывают, повинуясь сиюминутной прихоти.
Толпа перестала напирать. С чувством глубокого удовлетворения Миртл устроилась на трех чемоданах, составленных друг на друга, рядом с ящиком Фейт.
– Очень надеюсь, что в доме, который снял для нас мистер Ламбент, будет приличная гостиная, – произнесла она, – и сносная прислуга. Повариха ни в коем случае не должна быть француженкой. Вряд ли я смогу управлять хозяйством, если кухарка, чуть что, будет говорить, что не так поняла меня.
Голос Миртл не был неприятным, но он струился, струился и струился, не умолкая. В последний день ее болтовня стала постоянным спутником семьи, она изливала свои речи на извозчика в наемном экипаже, который вез их на вокзал, на грузчиков, укладывавших их багаж в лондонский поезд, а потом поезд в Пул, на угрюмого сторожа гостиницы, где они провели ночь, и капитана этого закопченного почтового судна.
– Зачем мы туда едем? – перебил Говард свою мать. Его глаза осоловели от усталости. Он был на распутье: то ли уснуть, то ли разреветься.
– Ты же знаешь, милый, – Миртл подалась вперед и рукой, затянутой в перчатку, аккуратно убрала влажную прядь с глаз Говарда, – на этом острове есть несколько важных пещер, где джентльмены обнаружили десятки необычных окаменелостей. Никто не знает об окаменелостях больше, чем твой отец, поэтому его пригласили посмотреть на них.
– Но зачем мы туда едем? – настойчиво повторил Говард. – Он не брал нас с собой в Китай. И в Индию. И в Африку. И в Монгию. – Последнее было едва ли не лучшей его попыткой произнести слово «Монголия».
Это был хороший вопрос, и, вероятно, им задавались многие. Вчера по всем домам прихода Сандерли вихрем прямоугольных белых снежинок разлетелось множество открыток с извинениями и запоздалыми отменами визитов. К сегодняшнему дню известие о неожиданном отъезде семьи уже распространилось, как пожар. На самом деле Фейт и сама не прочь была услышать ответ на вопрос Говарда.
– О, в те места мы никак не могли поехать! – заявила Миртл. – Змеи, лихорадка, люди, поедающие собак. А это совсем другое. Это как маленькие каникулы.
– Нам пришлось уехать из-за человека-жука? – спросил Говард, состроив серьезную гримаску.
Преподобный, не подававший виду, что слушает разговор, внезапно втянул воздух через нос и с неодобрительным шипением выдохнул. Затем поднялся.
– Дождь стихает. И здесь так тесно, – заявил он и вышел на палубу.
Миртл поморщилась и покосилась на дядюшку Майлза, сонно потиравшего глаза.
– Вероятно, мне… э-э… стоит тоже совершить небольшой моцион[1]. – Дядюшка Майлз бросил взгляд на сестру, приподняв брови, разгладил усы и вышел из салона следом за зятем.
– Куда пошел отец? – завопил Говард, изгибая шею, чтобы выглянуть в дверь. – Можно мне с ним? Где мой пистолет?
Миртл, нахмурившись,
Моцион – ходьба, прогулка для укрепления здоровья или для отдыха.
