и выполняешь просто автоматически и без вопросов. Мозг их понимает и без осмысления. В наши спины наставлены стволы АК. Небольшое, диаметром с медный пятак, но от которого так веет холодом. Он распространяется на всё тело. Понимаешь, что это уже не детские шутки и хочется надеяться на психическую трезвость мыслей обладателей оружия. Второй раз задумался о бренности жизни за прошедшие полгода…
– Вы что тут делали?
– По банкам стреляли в карьере. Вот пистолет. Вон там гильзы наши валяются.
– Рядовой Иванов, ПМ изъять… Рядовой Сергеев, бегом в карьер… Проверь, есть ли гильзы. Эх, жаль, что вы не карандаши (карандаши – солдаты на сленге некоторых офицеров), мы бы вам здесь устроили праздник, пожалели бы, что на свет родились.
– Нашёл гильзы, ещё тёплые, товарищ капитан.
Голос принадлежал чумазому от краски солдату в кедах на босу ногу. Лёгкая отдушина в происходящей чёрной комедии. От сердца отлегло.
– Возьми с собой парочку. Всех на броню и поехали к коменданту, он на КаПэ сидит… Видел вас из бинокля на наблюдательном пункте.
– Надо так надо.
Мы залезли на БМП, который лихо доставил нас к командному пункту.
Разговор с комендантом был недолгим. Точнее это был монолог. Кавказской наружности, плотной конституции, с признаками алиментарной гипертрофии, одетый в натовский камуфляж с аляповато поблескивающими полковничьими звездочками на погонах и двухголовым орлом в шитой высокой кепке:
– Что делали возле кустов…? Подозреваем вас в связях с боевиками. В этом месте работает чеченский снайпер. Мы уже неделю его выслеживаем. Что вы ему там передавали в белом пакете? Вы уже были на прицеле нашей СВД. Садитесь в УАЗик, отвезу вас на гауптвахту, до выяснения ваших личностей. Оружия, гранаты, удостоверения личности останутся у меня. Капитан, надень на них наручники.
Наши отговорки и объяснения в счёт не принимались. Нас закрыли в «собачник» или «волчатник» бронированного УАЗика, представляющий из себя безоконную душную металлическую кабину в заднем отсеке автомобиля для перевоза арестованных или багажа, и повезли теми же ухабами, но в другом направлении и с меньшими удобствами.
Гауптвахта представляла собой большую клетку-вольер, площадью метров тридцать. Вместо стен и потолка – толстые металлические прутья, умывальник из пластиковой бутылки, четыре лавки по периметру, стол по центру и отхожее место, за рваной клеёнкой. Нашими соседями были два солдата-беглеца и заросший небритый майор в грязной камуфлированной немецкой майке и пятнистых брюках швейцарской армии.
– За что, ребята, попались?
– Да так, по пустякам, по банкам стреляли. А ты?
– А я из отпуска опоздал на два месяца. Вот дело шьют. Вторую неделю жарюсь здесь. Водки хотите?
– А можно? Нас ведь допрашивать сейчас будут, протокол задержания составлять.
– Не переживайте, до утра никто о вас не вспомнит. А ночью здесь холодно, да и комары спать не дадут.
– Разливай!
