обучения в интернатуре. Смысл объяснения заключался в том, что командование ростовского госпиталя отправило меня сопровождать больного солдата-шизофреника в Архангельскую область. На обратном пути поезд Москва – Ростов-на-Дону пересекал российско-украинскую границу в г. Харьков. Там я почувствовал резкое ухудшение самочувствия и из-за болезни сошёл с поезда. Учитывая мою российскую принадлежность и отсутствие показаний для лечения в местных учреждениях, я отправился в г. Киев, где и проходил пятнадцатидневный курс лечения в районной поликлинике. В оправдание привёз украинскую справку. Справку вместе с рапортом подшили в строевой части. Этого было достаточно, чтобы не возбуждать в отношении меня уголовное дело (задержка военнослужащего на срок свыше десяти суток расценивается как самовольное оставление части и требует от командования части возбудить уголовное дело).
Наказал он меня ещё заранее, ещё до моего возвращения. Тем, что оставил без тринадцатой зарплаты (ЕДВ – единовременное денежное вознаграждение). Эта премия выплачивается в конце года и составляет приблизительно пятьдесят долларов. Ребята рассказывают, что перед праздником комбат брал с них месячную зарплату, чтобы отпустить на Новый год домой.
Предшествующего начмеда, который заменял меня в период моей учёбы в интернатуре, он выгнал за беспробудное пьянство. При этом коллега имел привычку мочиться под себя, чем вызывал раздражение у соседей по общежитию и поэтому постоянного места жительства не имел. Впоследствии он стал одним из первых офицеров-бомжей Ханкалинского гарнизона и спал в подъездах. Зарплату (денежное довольствие) ему не платили, так как он потерял денежный аттестат. Из инженерно-сапёрного батальона его тоже выгнали за пропажу двухсот шприц-тюбиков с промедолом. Питался он в офицерской столовой, куда его впускали без пропуска, наверное, из жалости или по иным мотивам (врачей здесь всех уважают), а ночевал в казармах или подъездах. Всегда встречал его пьяным и грязным. Так как он не был привит «хавриксом» то вскоре заболел вирусным гепатитом А и был эвакуирован в инфекционное отделение моздокского госпиталя.
Комбат не хочет меня никуда отпускать, так как говорит, что ему снова пришлют алкаша. На моё место просятся два майора, но они ему не нравятся из-за внешнего вида. Один из Якутии, предпенсионного возраста, второй из Смоленска. Хоть и молодой, но уже без волос на голове, да с краснеющим носом. В Ханкалинском госпитале ребята рассказали, что место врача стоит тысячу долларов, что мне кажется завышенным.
Есть и положительные моменты. С первого января нам повысили заработную плату почти на сто долларов, (денежное довольствие солдат в Чечне, кстати, составляет сто сорок долларов). Для офицеров сделали бесплатное питание в местной столовой. Я хожу туда редко, так как кормят там гадко и однообразно.
Поселился я в своей старой
