металлического жетона больше ничего нельзя было узнать. За это время остались лишь одни высушенные кости, прикрытые полуистлевшим обмундированием. А дело было в том, что солдат «срочник» вместе с солдатом-контрактником ездили в Грозный, где продавали слитый с боевых машин бензин и на вырученные деньги кутили в местных кафе. По одной из версий пьяный собутыльник и продал его в рабство. Что было дальше, никто не знает. Говорят, что видели солдатика в Грузии, но след потерялся, и лишь спустя полтора года нашли тело и жетон. Сослуживец через два месяца разорвал себе кисть запалом от гранаты, лишился двух пальцев, попал в госпиталь и вернулся лишь через шесть месяцев под конвоем. Пытали его оперативники, сидел он в зиндане (яма в грунте), но, по-видимому, ничего не сказал, так как через десять дней, как выпустили его, грязного и истощавшего, он уволился и уехал на гражданку, не сказав никому ни слова. Судмедэкспертам же нужны фото пропавшего, медицинская книжка или кровь его родителей. Но первое было утеряно, а родители его переехали.
Начальник физической подготовки и спорта сделал меня врачом сборной команды дивизии по рукопашному бою и армреслингу. Завтра мы должны выехать на спортивные сборы в Будённовск – небольшой город в Ставропольском крае.
Командир части хочет, чтобы я нашёл себе заменщика, который бы не пил, всех знал и умел лечить солдат. Всех претендентов на мою должность, которых я к нему привожу, он выпроваживает из кабинета. Также ему хочется, чтобы я сделал «дембельский аккорд», а именно – купил в медицинский пункт стиральную машинку и пылесос. В душе я лишь улыбаюсь, так как иного выбора у меня не остаётся. К подобному вымогательству я отношусь скептически, так как это унижает, скорее меня, чем его. Начмед дивизии также пообещал «помочь» в этом вопросе, но после того, как я сделаю медпункт показным, как с ведением документации, так и внутри. На это мне отвели неделю, но невозможно сделать то, чем почти никто не занимался шесть месяцев. Зато ко мне приводят на консультации больных из других частей. Я предложил открыть на базе своего медицинского пункта психиатрическое отделение госпиталя, так как оно пока не построено. У меня развернут лазарет на двадцать коек. Но меня не поддержало гарнизонное командование.
Потихоньку продолжаю бегать. У нас уже довольно тепло. Днём в тени плюс пятнадцать, снег уже растаял, остался лишь в горах. Всюду грязь, каждый раз, когда заходишь куда-нибудь – подолгу моешь туфли. Два дня продолжают лить дожди.
С первого февраля нам снизили заработную плату после визита Патрушева почти на семьдесят долларов, наверное, ему показалось, что мы так хорошо живём.
Хорошо с ребятами встретили Старый Новый Год. Скинулись и сделали небольшой праздник. Я наготовил салатов «из крабовых палочек», «с печенью трески», нажарил куриных окорочков с чесноком, испёк торт «Наполеон». Поставили декоративные свечи. Посидели в медицинском пункте, предварительно уложив бойцов спать,
