их положений я никак не могу согласиться. Но, вместе с тем, доктор Аквинский сводит всё богопознание к сугубо интеллектуальному процессу, в то время как некоторые вещи принципиально нельзя постичь исключительно in ratio. Подменяя свой духовный опыт созданием досужих умозрительных построений и различного рода философствований, он, как и ему подобные, фактически низводит Бога до уровня переменной в математическом уравнении. Иоанн Дунс Скотт признаёт следом за Вильгельмом Оккамским и Роджером Бэконом наличие вещей, которые не могут быть обоснованы исключительно рациональными способами, но должны приниматься на веру, и наличие наравне с умозрительными построениями и эмпирическим опытом особого мистического опыта-откровения. И, вместе с тем, полагает, что Бог постигается не через интеллект, но через любовь. И я мог бы сказать, что полностью с ним солидарен, если бы только не одно, но принципиальное «но»: под «любовью» мы с ним, да и не только с ним, подразумеваем принципиально различные вещи, о чём я детально поведаю дальше.
Подняв взгляд к небу, монах продолжил перебирать чётки:
– Итак, поскольку люди несовершенны и, в частности, несовершенен их разум, – это приводит к тому, что написанные людьми книги, в том числе и словари, – тоже несут на себе этот отпечаток. Приходящее в мир совершенным от Бога – портится в руках у людей. В итоге, необходимо уточнить, что есть правда человеческая и есть – Правда Божья; есть любовь человеческая, и есть – Любовь Божья, которая суть Бог, как и Слово; есть справедливость человеческая, и есть – Справедливость Божья; есть – гнев человеческий, неправедный, и есть – Гнев Божий, праведный; есть воля человеческая и есть Воля Божья; есть совершенство человеческое – и Совершенство Божье. Всё это – вещи различного порядка, не просто несоизмеримо отличающиеся в пределах градаций одной категории, но вообще относящиеся к принципиально различным категориям. И, например, если гнев человеческий, как известно, есть грех, не творящий Правды Божьей, то когда мы говорим о Гневе Божьем или Любви Божьей, мы говорим не о привычных нам человеческих чувствах, являющихся следствием свойственной нам природы, – поскольку Бог Бесстрастен и Его действия не продиктованы влиянием сиюминутных порывов, эмоций и настроения, – а о вещах принципиально иного характера. Но поскольку в силу наших ограниченных возможностей мы, даже и понимая разницу, пока ещё не сумели придумать других, более корректных терминов, которые сумели бы в полной мере указать человеку несведущему на всю глубину различий, мы вынуждены использовать эти, как наиболее близкие к ним по смыслу, пусть и не тождественные.
– С этого момента, пожалуйста, подробнее, – тотчас оживившись, с интересом попросил собеседник. Навострив уши, ослы, казалось, тоже были не прочь приобщиться к давно уже ставшей притчей во языцех мудрости Мавра. Не говоря уже о Фабрисе.
– Строго
