надо быть. Не высовываться. Теперь либо увольняйся официально, либо работай, как все: начальство интересуется, так что больше я тебя не прикрою.
Приходит рассылка от «Черной рыбы»: «Всех, кто хочет расслабиться, забыть об условностях, поиграть с воображением и ненадолго попасть в немного страшную, но очень веселую сказку, приглашаем на трэш-вечеринку! Приходить желательно лохматыми и в звериных шкурах! Иметь при себе дубинку!» Сообщение сдобрено кучей смайликов. В мелкой приписке о партнерах и спонсорах попадается на глаза название: «Лавка людоеда».
Кажется, это сегодня.
И Лидка пишет: «Идем-идем обязательно!!!»
А вечером звонит Костя. Ровным голосом диктует адрес.
Максим за рулем. Едем. Сворачиваем с проспекта в проулки-закоулки, машина подпрыгивает то и дело.
Молчим.
Фургон опергруппы Векшина ждет возле неприметной замызганной двери. Как во сне, я переступаю порог, иду. Что-то шипит вокруг, жарко, гудят под потолком дешевые лампы. И очень знакомо, до тошноты, пахнет кухней.
– Дальше, – коротко выдает Костя. Я делаю еще несколько шагов и останавливаюсь.
В углу – следы крови. Длинная цепочка круглых, лучистых пятен. И мусорная корзина. Из нее свешивается серый рукав форменного комбинезона с нашивкой: «муниципальная собственность».
* * *
Возле картины «Скука» – парочка в леопарде. Не шкура, конечно: платье, лосинки, шарф. Они оборачиваются на звон колокольчика, меняются в лице и едва не переворачивают граненые стаканы с темно-красным.
В соседнем зале шумно, людно. Разноцветные фонарики, кости на веревках – как новогодние игрушки. Кости, кажется, искусственные, из тех, что в зоомагазинах продают. Хотя вон явно куриная…
Рыжая Иванна тоже в леопарде. Идет ей. Поправляет очки, смотрит на меня растерянно.
– Марта?
Снова звенит колокольчик. Максим хватает меня за руку.
– Пойдем отсюда, пойдем. Не надо!
И замирает. Смотрит туда же, куда и я – на заставленный круглый стол посреди зала. Ушки, пальчики – весь ассортимент.
Ладонь Максима становится холодной и мокрой, но он все так же повторяет:
– Не надо, пойдем отсюда, пойдем…
И мелькает пестрое, яркое. Шум. Смех. Досадливое: «Это же просто шутка! Это по приколу!» Грохот, звон посуды. А потом крепкая рука на плече – больно. Темнота, прохладный ночной воздух. Вода в лицо. И голос Кости:
– Ну, успокоилась?
Когда я прихожу в себя неподалеку от входа в «Черную рыбу», внизу, в подвале, играет музыка, и снова шумно и весело, словно ничего не случилось. Пьют. Едят.
Там Лидка где-то, наверное. С ними.
– Спасибо, Костя, – негромко благодарит Макс. – Я бы сам не того…
– Домой ее, понял?
