не детским, но ещё не юношеским голосом.
– Надо поработать. Буду у себя, – он вышел на лестницу и нажал кнопку лифта. Как это обычно бывает, возникла неловкая пауза ожидания: Стёпа с мамой стояли на пороге в дверях и смотрели на Миронова, а он стоял у дверей лифта и уставился в прореху, за которой таилась темнота шахты. Когда лифт открыл свои двери, он ещё раз взглянул на провожающих и шагнул в кабину как с перрона в уходящий куда-то далеко и навсегда поезд.
Ещё была не ночь, но уже стемнело, а во дворе стояла удивительная тишина. Снег действительно поглощал многие звуки и, казалось, изолировал весь город от внешнего мира. Пожалуй, если хорошенько прислушаться, то можно было услышать, как хлопья снега, выписывая в воздухе тяжеловесные и спиральные траектории, медленно оседают на землю и сливаются с сугробами в единое целое, издавая микроскопический инфразвуковой хруст.
Виктор Демьянович снял машину с сигнализации, отряхнул снег с ботинок и сел на чертовски холодное сидение – автомобиль за время его отсутствия успел изрядно остыть. По спине пробежал холодок, который передался на щёки и покинул тело где-то в районе макушки. Миронов повернул ключ зажигания – старенький ВАЗ завёлся с пол оборота и начал мерно тарахтеть, постепенно секунда за секундой разогревая каждый из своих четырёх цилиндров, что отображалось стрелкой на приборной панели.
Выезжая из тесного двора Виктора Демьяновича, уже несколько привыкшего к темноте зимнего вечера, ослепили ксеноновые фонари автомобиля в зеркале заднего вида. «Фары регулировать надо!» – выругался про себя следователь, не теряя из виду дорогу и давая глазам немного передохнуть, но спокойно и неспешно продолжил движение. На повороте фары исчезли. Миронов проводил автомобиль взглядом и, слегка пробуксовывая, направил машину к своему дому. Однако через пару минут ксенон опять появился в зеркале – МВД это насторожило. Ещё несколько раз незнакомый автомобиль исчезал и снова пристраивался сзади к служебной машине следователя. Миронов знал, что это не паранойя. Из-за яркого света сложно было разглядеть марку, но форма фар была идентичная, к тому же одна фара была настроена иначе, чем другая – смотрела чуть ниже, из-за чего свет распространялся неровно. Бесспорно, это была слежка. «Ну что ж… Вечер будет явно интересный», – подумал Виктор Демьянович, и никак не выдавая себя, продолжил движение к своему дому. Видимо, у него созрел план.
Когда Миронов открыл дверь парадной ему в нос ударил такой знакомый и родной запах старины, что-то среднее между запахом старых книжных полок, кошек, дерева и сырости. Это какой-то невероятно приятный запах, напоминающий о половице, которая скрипит всегда без исключений в одном и том же месте и становится такой родной и знакомой, о старом деревенском доме, даже если это древняя двухэтажка почти в центре города. Этот запах сопровождал Виктора Демьяновича почти всю его жизнь, и вот совсем недавно он его лишился, переехав в обыкновенный панельный «корабль», поэтому каждое возвращение было весьма болезненным
