разрешение на оружейное производство, желательно на Урале или Алтае.
Почему именно там? Легко отвечу, эти места никогда не будут оккупированы в ближайшие двести лет, в отличие от Тулы и Ленинградской области, будущей, естественно. Края наши далеки от столицы, от всяких чиновников и любопытных шпионов, пусть даже экономических. Наши новшества и продвинутые технологии будет легче спрятать от постороннего глаза. Опять же, привязка к безграничным ресурсам, не последнее дело при строительстве заводов. Людей, правда, здесь маловато, так нам много рабочих и не требуется, а сотню-другую мы всегда найдём даже на Урале. Минус один – удалённость от будущих театров военных действий, далеко поставлять оружие и припасы, так пусть государство дороги активнее строит, может до железнодорожного сообщения быстрее мысли дойдут, не как в нашей истории.
Короче, Никита отправился работать головой, а мы остались применять свою физическую силу. Первые три месяца было не просто тяжело, а исключительно тяжело. Спасибо Палычу, он нас понимал и поддерживал, как мог. Сил мне зимой едва хватало выдержать смену в литейке, а Вове в кузнечном цехе. Дома успевали поужинать и теряли сознание. Сном наше тогдашнее состояние назвать нельзя, никаких сновидений у меня три месяца не было, только боль в натруженном теле. За выходной день мы едва могли отстоять службу в церкви, тут нельзя было прослыть нехристями, в храм мы ходили обязательно. После чего обедали, мылись в бане, где сразу брились один раз в неделю, затем опять теряли сознание. Стирку одежды взяла на себя Марфа Носкова, хорошая женщина, наша хозяйка и кормилица. До сих пор мы не можем вспомнить, были морозы той зимой, или нет.
В себя мы стали приходить только в марте, когда услышали птичье пение и заметили солнце над горизонтом. Организмы адаптировались к нагрузкам, мы почувствовали себя людьми, а не механизмами. Пока стоял снег, смогли выбраться на охоту, добыли двух лосей, большую часть мяса Палыч закоптил. По пуду вырезки ушло на подарки городовому, батюшке и доктору, на всякий случай, не помешает. Хотя лечиться у здешнего врача мы не стремились, запасы антибиотиков и прочих средств двадцать первого века в наших рюкзаках были нетронуты. Их мы Никите не отдали, своих лекарств у него хватало. Едва открылись наши глаза на мир, как захотелось свободы и простора. Спать вповалку в доме у Марфы надоело, решили отстроиться. Благо, с этим делом особых проблем или волокиты в восемнадцатом веке не было.
Посёлок пока не разросся, даже от окраины до заводской проходной минут двадцать ходьбы, не больше. Как раз в межсезонье, с апреля по май мы успели отстроить свои избушки и нанять печника. Спасибо зимнему стрессу, мы за три месяца из заработанных денег почти ничего не потратили. Их вполне хватило на наши избушки, причём, с двойными рамами, чтобы не переделывать осенью. Тепло мы оба любим, а сквозняки ненавижу. Постройка домов нас заметно вырвала из спячки разума, я на работе стал активнее присматриваться к технологии литья, прикидывал, что
