«Придурок», бегающий из комнаты в комнату, от Вед к собственным порокам и обратно.
Таким образом становится понятно, по каким критериям мы отличаем фиктивную, или «личиночную» персонификацию от реальной, эволютивно продвинутой. Однако не всем Психотипам дан одинаковый шанс персонифицироваться – не всем светит добиться признания на нулевой позиции. Рассматривая феномен персонификации для всех Психотипов в совокупности, можно говорить в принципе об эволюции нулевой позиции – от Существ до Персон. Самый мощный и при этом вполне реализуемый потенциал персонификации мы находим у Персон. Персона – это фактически и есть общественное лицо, общественная маска, выставленная в публичное. Персона изначально открыта для высшей степени персонификации, наделена тем, что мы называли «шанс соседней комнаты». Но до определенной ступени эволюции эта «соседняя комната» заполнена пороками… С такими Персонами мы обычно и встречаемся в окружающем мире… У Существ, напротив, шанс персонификации полностью отсутствует. Существам изначально не стоит «выходить из комнаты, совершать ошибку». Не понимать этого для Существа значит терять время попусту.
В отличие от общественного мира нулевой позиции, социальный мир порождается на третьей позиции как наше собственное, сугубо человеческое делание, представление о себе. Здесь, на третьей позиции, в нашем представлении формируются некоторые ценности, присваиваются регалии, знаки отличия, очерчиваются собственные (личные) территории, вершится «личная правда». Говоря языком Типологии, на третьей позиции происходит обособление. При этом все, что у нас появляется в процессе обособления, присваивается нами, берется (на время) из общественного мира. Есть один на всех источник, одно на всех публичное место, общая изначальная территория – некоторый «публичный дом» (нулевая позиция), откуда мы перетаскиваем (на третью позицию) имущество, меняя его статус и назначая его особенным, «своим». Все наши жены, квартиры, машины и даже наше физическое тело взяты оттуда, из общей массы, и облюбованы на время. Мы находим кого-то подходящего, выбираем из «публичного дома» и выводим в другой статус, перемещаем в другую позицию – в социальную позицию. Мы приносим ребенка из роддома к себе домой, на третью позицию, и с этого момента он становится нашим собственным ребенком, о котором мы заботимся как о своем. Где-то бегают дети – чужие дети, а этот ребенок – свой, он в другом статусе, он особый, обособленный.
Обособиться – значит одолжить нечто на время из общественного мира и присвоить это себе как личное. С этого момента перехода из общественного в личное начинается психоз по поводу защиты «своего» – психоз по поводу царапины на своей машине. Нас не волнуют царапины на других машинах, но царапина на своей… Любимой… Мы не можем понять чувств человека по отношению к его личной машине – для нас это одна из машин, колесящих по общественному миру, и только для этого конкретного, одного человека именно эта машина является
