не знала она, что сиятельный граф
Завтра утром получит доклад,
И все пятна на смятых ее простынях
Обойдет его пристальный взгляд.
А потом – поведет на конюшню пороть
И, согнув пополам, оголит
Ее белую нежную, грешную плоть,
И по-царски плетьми наградит.
А потом в тот же путь, в ту же боль между ног,
Куда отпрыск изволил кончать,
Он отправит настолько внушительный рог,
Что Мариша охрипнет кричать!
Но за это ему она станет рабой,
А мальчонку замучит до слез,
Насыщая обоих своею звездой,
Как голодных – хлебами – Христос.
Одноногий фонарь
Одноногий фонарь заглянул в голубое окошко:
Постоял, помолчал, головой покачал понарошку…
Занавески – кисейные барышни, белые сони, -
Задрожали и тихо застыли в изящном поклоне.
А и было на что посмотреть воспалённому глазу:
Лишь бы мог это выдержать ум, заходящий за разум!
Лишь бы бедное сердце не сбилось, как лошадь на круче,
Не мелькнуло бы праздным зевакам звездою падучей!
Ах, ни слова, вертлявый язык и предатели – губы!
Всё, что можете вы сообщить – слишком громко и грубо!
Лучше – сам я… И несколько позже (пускай утихает) –
Утомлённых открытьями – нежно укрою стихами.
Бело–розовым садом покажутся плоти извивы,
И бельё на коврах – словно спящие птицы – красиво;
И следы – в простынях, на подушках, – блестящие влагой –
Золотые дублоны любви, позабытые скрягой.
А когда этой комнатой солнце придет поиграться –
Никого не заставит от сладостных грёз оторваться!
Ни над кем там, признаюсь, вчера не держал и свечу я…
Это – стих. Это – сон. Что однажды увидеть хочу я.
Менуэт
Чистое золото скрипки роняли в тёплые льдины паркета;
Фраки, мундиры и бальные платья плыли в плену менуэта;
А в будуаре за бархатной шторой, вскинувши юбки повыше,
Спущенный книзу чулок поправляла юная панна Мариша.
Поднята дерзко точёная ножка на табурете старинном;
Сквозь кружева проступили немножко контуры щёлки невинной…
Вдруг, перед нею – корнет Оболенский – чёртиком из табакерки –
Встал на колено и бёдра окинул взором, снимающим мерки.
– Ах, невозможно! Раздвинуты ноги… Кружево слишком прозрачно…
Мог ли досужий гуляка предвидеть случай, настолько удачный?
Шёпотом он умоляет Маришу, двигаясь ближе и ближе…
– Боже! – Язык беспардонный находит и через трусики лижет
Тёплое, томное, полное неги; вкусное словно конфета!
