на стол, подбородок на сведенных вместе кулаках. На тарелке было пусто – телохранитель заставил себя съесть все, что заказал. Дэсс едва ковырялся в еде, не в силах жевать и мучительно сглатывая мелко нарезанное мясо.
Маленький полутемный зал был почти пуст; зато из соседнего, большого и ярко освещенного, доносилось пение и крики. Княжич вздрогнул, когда за стеной пьяными голосами завели охотничью песнь СерИвов – изуродованную человеческими глотками, едва узнаваемую Милкусеашо-де. С этой песней ходят на водяную дичь, поднимают ее из глубины и гонят на берег. Звуки, что неслись из соседнего зала, не выманили бы из воды даже самых глупых и податливых тварей.
– Она родом не с Беатриче – с Фелиани, – рассказывал Мстислав; голос был тусклый, мертвый. – Сюда прилетела погостить. И осталась. Говорит, ни разу не пожалела. Хотя Фелиани нам не чета, жизнь там другая. Роскошь, какая нам и не снилась. А ей тут хорошо.
За соседним столиком перешептывались и вертелись три молоденькие девчушки. То оглядывались на дверь, ожидая, когда кто-то появится – некто запаздывал, они давно уже маялись – то пожирали глазами Дэсса, подмигивали ему и улыбались, потом вдруг смущались и утыкались в свои тарелки. Княжич подозревал, что девчонки узнали физиономию Домино – как-никак, он мелькал на видео.
В кого из них захотела бы переселиться Сона? В пухленькую блондинку с родинкой в углу рта? Она то и дело трогает эту родинку мизинцем, стреляя глазами. Должно быть, полагает, что мужчинам это нравится. Или Сона предпочла бы худышку с локонами цвета пепла, со вплетенными искусственными цветами? У нее зеленые глаза и улыбчивый рот. Она дергает плечом, поглядывая на Дэсса, и с плеча каждый раз сваливается бретелька, платье сползает, приоткрывая грудь. Худышке невдомек, что ее бледное безволосое тело СерИву не интересно. Пожалуй, Сона выбрала бы третью, с голубыми волосами и длиннющими синими ресницами. Все-таки похоже на ее шерсть. Бывшую шерсть. На синих ресницах блестки, будто непросохшие слезы. Девчонка меньше всех вертится и реже других улыбается. И рот не расползается от уха до уха, а лишь чуть показываются ровные белые зубы. На шее и на пальцах – камни, похожие на сафи. Соне понравилось бы. Но если она переселится из тела Светланы в другое, жена Мстислава умрет.
– Смешная – обхохочешься, – продолжал телохранитель, невидяще глядя в стену. – Воображает себя дурнушкой. Все порывается в клинику – лицо моделировать. Дескать, нос не такой и подбородок неправильный. Я за ноги хватаю, чтоб удержать. Твержу ей, что краше никого на свете нет. Не верит. – Телохранитель перевел взгляд на Дэсса; туман легкого безумия рассеялся. – Что можно сделать?
– Не знаю.
– Ты СерИв. Княжеский сын. Придумай.
– Я могу спеть. Разом убить обеих – и Светлану, и СерИвку в ее теле. Ты этого хочешь?
Мстислав отрицательно качнул головой. Глуховато спросил:
– Кто она?
– Девушка из нашего замка. Прислуга с кухни. – Ложь далась с немалым трудом, хотя Дэсс заранее готовился.
Телохранитель покусал уже искусанную до крови губу.
– Ты
