была найдена предприимчивыми молодыми людьми, двумя братьями, и уже через два месяца после кончины Дантеса, 28 декабря 1895 года, в Париже в «Гранд-кафе» на бульваре Капуцинок состоялся первый публичный показ остановленного времени.
Имени же Пушкина, усилиями честных людей и благодаренье господу, это дьявольское творение не коснулось, и никто не узнал, что что-то случилось.
Мир крепежа
– А хорошо здесь сделали! Тут же детское кафе раньше было: то ли «Солнышко», то ли не «Солнышко». Не помните?
Я не помнил. Вернее, сколько себя помнил, здесь был черный провал, что-то вечно ремонтировали.
– Ну как же, единственное детское кафе в городе, нас сюда специально водили мороженое поесть не из вафельных стаканчиков, а в серебряных чашках на ножке… А сейчас, по-моему, и нет ничего для детей.
Утро начиналось здорово, Оля держала меня за руку. Она откинулась на спинку кресла и сказала:
– В «Супермоле» есть детская площадка.
Он улыбнулся.
– Нет, это не то. Там они в загончике каком-то ползают, а «Солнышко»…
Подошла официантка.
– Определились?
Оля заказала капучино, а я сказал:
– Американо, и что у вас есть из сладкого?
– Возьмите «Элегию».
Я спросил:
– Это что?
– Вы у нас «Фруктовый восторг» пробовали?
– Нет.
– «Элегия» – это типа «Фруктового восторга», но без фруктов.
Тогда я сказал:
– Сейчас подумаю.
Он спросил:
– Скажите, у вас есть мороженое в серебряных чашках на тонкой ножке?
– Есть. У нас пошарично. Один шарик – 30 рублей.
Он заказал эспрессо и мороженое, официантка собралась уходить, но я ее остановил:
– Девушка, девушка! Вы у меня забыли спросить.
– Вы же сказали: «потом».
Тут уже Оля поставила ее на место:
– Он сказал: подумает.
– Мне «Элегию», – сказал я и сразу уточнил: – а можно на нее посмотреть?
Наглядно выбирать было проще. Два тортика стояли на белоснежных тарелочках в витрине.
– Разница только во фруктах или там разный состав теста?
Тут уже официантка вела себя вежливо.
– В «Элегии» пропитка еще идет из ликера.
Я был за рулем, так что заказал «Восторг». Вернулся к столу, поцеловал Олю. А он сказал:
– Отличное такое кафе, современное.
Оля согласилась:
– Единственное, где все более-менее по-европейски.
– А то встретились бы где-то в неприятном месте, и разговор уже совсем не тот, – сказал я, потому что был согласен с Олей в данном случае и вообще – всегда ее поддерживал.
Он улыбнулся:
