жалобами о своей несчастной доле и испорченном вечере.
– Прости, я просто устал, – выдавил Андрей.
Неожиданная капитуляция противника смутила Юльку. Она по инерции бросила ему в лицо еще несколько упреков. Но продолжать конфликт было бы в высшей степени глупо. Поэтому Юлька, все еще недоверчиво поглядывая на своего избранника, встала из-за стола и полезла целоваться.
Впрочем, женские ласки не доставили сейчас Андрею никакого удовольствия. Гораздо больше его бы обрадовало, если бы Юлька включила свет на кухне. А еще лучше – и в коридоре. В коридоре тоже обязательно нужно было включить. Чем больше света – тем лучше.
Андрей уже давно напряженно вглядывался в то, что творилось в дальнем от него и самом темном углу. Тени, что плясали по стенам от театральных жестов, которыми его подружка сопровождала свою недавнюю тираду, в том углу вели себя как-то нехорошо. Их движения явно не совпадали с Юлькиными. Словно завороженный, следил он за тем, как в углу что-то копошилось, мельтешило и жило, казалось, своей собственной жизнью.
Теперь же, когда своими извинениями он разом выбил Юльку из колеи и она села верхом к нему на колени, он вполне отчетливо разглядел в темном углу человеческую фигуру. Старушка стояла, сложив на груди руки, и точно молила его о чем-то.
– Бабушка? – выдохнул он, и тут же добавил уже убежденно и почти обреченно: – Бабушка!
– Ты это мне? – взвилась Юлька, которая и так уже искала повода для нового скандала, расстроенная тем, что Андрей явно не отвечал на ее ласки: – Я на три года тебя моложе, «дедушка»!
Она вскочила у него с колен и заломила руки в бессильной злобе. Андрей понимал, что ему надо как-то успокоить обиженную подругу. Но сейчас ему просто было не до нее. Он приласкает ее. В другой раз. Когда-нибудь. У него еще будет для этого время. По крайней мере, если он справится со своими навязчивыми видениями. А если даже нет, то свободное время будет у него и в психушке. Там, пожалуй, его будет еще больше, чем на воле. Но Юлька, наверное, не придет к нему туда. Кто же захочет связать свою жизнь с душевнобольным? С другой стороны, какой псих захочет всерьез связать свою жизнь с Юлькой? Сидеть рядком и грызть обгоревшее мясо?
Юлька явно ждала его извинений, а он не мог оторвать взгляд от бабушки. Он вглядывался и вглядывался в ее лицо. Внезапно он понял, что больше не боится ее.
– Стал своим для приведений, – промелькнула у него в голове злорадная, почти мазохистская мысль.
Но он тут же прогнал ее прочь. Нет, он не боялся бабушки, потому что она не могла причинить ему ничего плохого. Какая разница, в каком мире (или всего лишь в его больной голове) она находилась? Душа человека не может меняться после смерти. Как не стирается его память. Разве бабушка могла причинить ему вред? Нет, она лишь просила его о помощи. Просила защитить ее от ненавистного Прова. Знать бы только, кто он такой?
– Где мне искать
