лабораторию ворвался Дэнни Мино, толстенький и краснолицый. Уютный твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях, красный галстук, мешковатые брюки – натуральный английский профессор, да и только. Что, впрочем, было весьма недалеко от истины. Мино замахнулся на докторскую, причем в какой именно области знаний, он и сам бы затруднился определить – это была некая смесь психологии и социологии, изрядно сдобренная французским постмодернизмом. У него уже имелись ученые степени по биохимии и сравнительному литературоведению, но последнее было все же его главным коньком: он без устали цитировал философов Бруно Латура, Жака Деррида, Мишеля Фуко – словом, всех, кто считал, что объективной истины не существует и что истиной является лишь то, что порождается властью. К лаборатории Дэнни примкнул якобы для того, чтобы закончить диссертацию под хитроумным названием «Научные лингвистические коды и трансформация парадигм». На деле же это означало, что любое его появление здесь становилось настоящим бедствием: он мог без стеснения влезть в любой разговор, постоянно отвлекал людей от дела и даже записывал фразы, которыми они обменивались в ходе работы.
Обитатели лаборатории открыто его презирали. Постоянно поднимался вопрос, с какой это стати Рей Хау вообще его сюда пустил. Наконец кто-то все-таки решился задать этот вопрос самому Рею и получил ответ:
– Это двоюродный брат моей жены. И никто его больше не брал.
– Ну вы даете, ребята! – продолжал Дэнни. – В жизни не видел, чтобы в этой лавке кто-то засиживался допоздна, а тут как сговорились!
Снова последовали взмахи руками.
– Размахался, – презрительно фыркнула Дженни. – Махатель.
– Где-то я такое уже слышал, – внезапно заинтересовался Мино. – Каково точное значение этого слова?
Линн повернулась к нему спиной.
– Так какое же? И нечего отворачиваться! – настаивал Дэнни.
К нему подошел Питер.
– Махатель, – отчетливо проговорил он, – это тот, кто не имеет никакого отношения к созданию каких-либо идей и, соответственно, не способен их защитить. Так что когда на научной защите у оппонентов возникают какие-то вопросы насчет этих идей, этот человек начинает махать руками и тараторить что-то неразборчивое. Просто размахивает руками и твердит: «И так далее и тому подобное». С научной точки зрения, размахивание руками свидетельствует о том, что сказать-то вам на самом деле нечего.
– Это нисколько не мой случай! – возмутился Мино, опять отмахиваясь. – Семиотика истолкована в корне неверно.
– Ну да, ну да.
– Еще Деррида писал, что язык жестов и символов крайне труден для перевода. Подобным жестикуляционным методом я просто пытался сделать акцент на всеохватности своего обращения. Так что все-таки происходит?
– Не говорите ему, – подал голос Рик. – Не то ему тоже захочется поехать.
– Конечно же, я хочу поехать! – воскликнул Дэнни. – Я ведь летописец этой лаборатории, я просто обязан!
