наконец, не выровняли машину.
Копам повезло меньше. Фаннер ударился задней лопастью об ограждение, и прочный черный пластик винта разлетелся на куски. От потери подъемной силы задняя часть фаннера низко просела. От трения машина вертелась, как монетка на столе. Фаннер снова ударился о заграждение, отскочил и перевернулся. Пролетев метров двадцать, он упал на крышу фастфуд-кафе.
Джеймс не стал медлить.
Он добрался до их с Мэри жилого комплекса, заглушил двигатели, вышел из машины и зашел внутрь здания. Пристрелил охранника, который попытался остановить его у лифта.
Дверь в их квартиру открылась. Мэри смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Джим! Но… мне сказали… что ты умер!
– Пока еще нет.
Она бросилась к нему в объятия.
Из дальнего конца коридора послышался чей-то крик:
– Он здесь!
Конечно. Они ведь знают, где он живет.
– Прощай, Мэри. Вот и все, что я хотел сказать.
Он развернулся и шагнул в коридор. Пули свистели налево и направо, рикошетили от стен, оставляя на них следы, с таким звуком, какой мог бы издавать попавший в капкан зверь.
– А-а-а! – вскрикнул кто-то, схлопотав пулю.
– Все, Мэри, мне пора. Я люблю тебя.
Все это казалось ему дурным сном. Мэри осталась стоять, закрыв лицо руками, а он развернулся и бросился прочь.
Он побежал на крышу. Наверняка там найдется чей-нибудь флайер – летательный аппарат, который можно угнать.
Он добежал до крыши, слыша топот позади. Нашел один флайер, из привода которого водитель забыл достать карту. С размаху выбил дверь. Залез внутрь. Поднялся в воздух.
Пули засвистели вдогонку, но флайер был уже в воздухе.
Куда теперь? Неважно. Он поднял нос авто к солнцу и повернул рычаг мощности в крайнее положение. Улетел. Теперь его никогда не поймают. Он свободен. Свободен. Свободен.
Но вдруг краем глаза он заметил на соседнем сиденье что-то черное, чудовищное. И резко заболел живот…
Джеймс Т. Ликовски лежал на столе под силовым полем. Живот болел. Слезы скапливались у внешних уголков его глаз, катились по щекам, заливали уши. Двое докторов в стерильных костюмах склонились над ним и, удивленно подняв брови, наблюдали из-за прозрачных защитных масок. За их спинами стоял охранник, но пистолета при нем не было. В оружии не было необходимости, в эту палату никогда в жизни не впустили бы вооруженного человека. Никогда.
Джеймс понимал, что все, что ему привиделось, – лишь его фантазии. Воображение рисовало ему мечты о побеге, которым не суждено было осуществиться наяву.
Боль в животе усилилась, резкая, жгучая, будто ему в кишки воткнули острый раскаленный нож.
– А-а-а-а!
Голос в динамиках сказал:
– Жизненные показатели падают! Сердцебиение учащенное, давление растет, мышечный тонус на пределе.
Джеймс
