Немногие для вечности живут… (сборник). Осип Мандельштам

      Меня преследуют две-три случайных фразы,

      Весь день твержу: печаль моя жирна…

      О Боже, как жирны и синеглазы

      Стрекозы смерти, как лазурь черна.

      Где первородство? Где счастливая повадка?

      Где плавкий ястребок на самом дне очей?

      Где вежество? Где горькая украдка?

      Где ясный стан? Где прямизна речей, –

      Запутанных, как честные зигзаги

      У конькобежца в пламень голубой, –

      Морозный пух в железной крутят тяге,

      С голуботвердой чокаясь рекой?

      Ему пространств инакомерных норы,

      Их, близких, их, союзных, голоса,

      Их, внутренних, ристалищные споры

      Представились в полвека, в полчаса.

      И вдруг открылась музыка в засаде,

      Уже не хищницей лиясь из-под смычков,

      Не ради слуха или неги ради –

      Лиясь для мышц и бьющихся висков, –

      Лиясь для ласковой, только что снятой маски,

      Для пальцев гипсовых, не держащих пера,

      Для укрупненных губ, для укрепленной ласки

      Крупнозернистого покоя и добра.

      Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,

      Кипела киноварь здоровья, кровь и пот –

      Сон в оболочке сна, внутри которой снилось

      На полшага продвинуться вперед.

      А посреди толпы стоял гравировальщик,

      Готовясь перенесть на истинную медь

      То, что обугливший бумагу рисовальщик

      Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.

      Как будто я повис на собственных ресницах,

      И, созревающий, и тянущийся весь, –

      Доколе не сорвусь – разыгрываю в лицах

      Единственное, что мы знаем днесь!..

      Когда душе и то́ропкой и робкой

      Предстанет вдруг событий глубина,

      Она бежит виющеюся тропкой,

      Но смерти ей тропина не ясна.

      Он, кажется, дичился умиранья

      Застенчивостью славной новичка

      Иль звука – первенца в блистательном собраньи,

      Что льется внутрь – в продольный лес смычка –

      И льется вспять, еще ленясь и мерясь

      То мерой льна, то мерой волокна,

      И льется смолкой, сам себе не верясь,

      Из ничего, из нити, из темна, –

      Лиясь для ласковой, только что снятой маски,

      Для пальцев гипсовых, не держащих пера,

      Для укрупненных губ, для укрепленной ласки

      Крупнозернистого покоя и добра.

      Он дирижировал кавказскими горами

      И машучи ступал на тесных Альп тропы,

      И, озираючись, пустынными брегами

      Шел, чуя разговор бесчисленной толпы.

      Толпы умов, влияний, впечатлений

      Он

Скачать книгу