тоже? – Инока не задели его вопли, он остался смирен. – Тоже называл себя князем. Кто еще? Твой пращур был княжьего рода?
Митроху словно огрели обухом по темени. Ведь ничего такого он старцу не говорил. Инок не дождался ответа.
– Прощай. Я не могу тебе помочь. – Феодорит слегка нагнул голову в поклоне и зашагал к скиту.
– Стой! – крикнул Митрофан. – Я видел в Ростове твою мать. Она приходила к сотенному голове.
– Что она говорила? – Монашек порывисто вернулся.
– Скажу, если позовешь лопина и будешь толмачить, – отрезал мальчишка.
Инок задумался.
– Хорошо. В этом нет худа… Одгэм! Иди сюда.
Лопари закончили погрузку мешков и готовились отплыть. Тот, которого позвал инок, поспешил к ним. Заулыбался. Что-то сказал, подойдя.
– Чего он лопочет?
– Спросил, здоровы ли мои олени. Это лопское приветствие, – смутился Феодорит. – У меня нет никаких оленей… Тирву, Одгэм!
Митроха хмыкнул, рассматривая лопскую породу. Ростом мужик был чуть выше его плеча. Порты и рубаха выделаны из кож. Лицо темное, задубелое, а светлая борода росла жидкими клочьями. Голубые глаза с красноватыми белками любопытно уставились на отрока.
Чем дольше они смотрели один на другого, тем настороженнее делался лопин. Он больше не улыбался.
Митроха снял с шеи гривну. Не выпуская из рук, показал мужику одной и другой стороной. Золотой кругляш тотчас приклеил к себе взор лопаря. Феодорит что-то сказал ему.
Одгэм взволнованно зачастил на своем наречии.
– Он говорит, что это бог, – переводил инок. Поправился: – Идол. И что ты, наверное, большой человек, богатый, раз у тебя такой…
Лопин не дал ему досказать. Ударил себя ладонью в грудь:
– Одгэм тоже есть кедьке-табай. Не такой. Твой красивее.
– Покажи.
– Э-э, свой кедьке-табай не показывай чужим. Плохо.
– Я же тебе показал свой.
– Твой коль-табай пустой. Я вижу. Иммель ушел из него. Ты давно не делал лоахт.
– Не приносил идолу жертв, – с отвращением перетолмачил Феодорит.
– Каких еще жертв? – растерялся Митроха.
– У всех иммель есть сайво-вуонгга. Духи, которые служат. Они скажут, какой лоахт надо. Тогда бог вернется.
Лопин снова уткнулся воспаленными глазами в гривну. И вдруг попятился, вскрикнув. В страхе залопотал по-своему, тыча пальцем в золотой кругляш.
– Он говорит, что ты, наверное, получил этого табая от великого кебуна… Так они называют своих колдунов… Говорит, это Каврай-олмак. На волке. У него в руках куамдес, волшебный бубен. Этот иммель покровитель кебунов и нойд, лопских жрецов…
– Бубен? – пробормотал Митроха. – А я думал – щит.
– Господи! – Инок, опомнясь, чуть не взвыл и схватился обеими руками за голову. – Спаси мя, грешного, очисти язык мой!.. Одгэм, ведь ты обещал не носить идолов
