Сын, в отличие от сестры, ведет себя тихо и настороженно. И по-прежнему сжимает в руках свой телефон.
Грэм снова надевает фуражку, пожимает руку и мне, и я провожаю его до двери. Пока отключаю сигнализацию, чтобы выпустить его, он поворачивается, как будто забыв что-то.
– Я слышал, что вы посещаете тир, Гвен. Вы храните свое оружие дома?
– Основную часть времени – да, – подтверждаю я. – Не волнуйтесь, все оно лежит в специальных сейфах.
– И поверьте, мы знаем правила безопасности при обращении с оружием, – подхватывает Ланни, закатывая глаза.
– Вы все наверняка отлично умеете стрелять, – замечает он. Мне не нравится быстрый взгляд, которым обмениваются Ланни и Коннор. На самом деле я не позволяю им касаться моего оружия или учиться стрелять, и это постоянный повод для споров. Достаточно уже того, что время от времени я устраиваю по ночам подъем по тревоге – и не хочу добавлять к этому «коктейлю» еще и заряженное оружие. – Я бываю в тире вечерами по четвергам и субботам. Обучаю своих мальчишек. – Это не приглашение в полном смысле этого слова, но я киваю и благодарю его. Грэм делает несколько шагов, останавливается в дверном проеме и смотрит на меня. – Могу я спросить вас кое о чем, миз Проктор?
– Конечно, – отвечаю я и выхожу на крыльцо, потому что вижу – он хочет обсудить это наедине.
– Ходят слухи, что в этом доме есть комната-убежище, – произносит полицейский. – Это правда?
– Да.
– Вы… э-э… бывали там?
– Нам пришлось вызвать слесаря, чтобы вскрыть ее. Внутри ничего не было, только бутылки из-под воды.
– Ха. Я всегда считал, что если эта комната вообще существует, кто-то что-то там складирует… Ну что ж. – Он указывает в сторону стойки, где оставил свою карточку. – Если что-то будет нужно, позвоните мне.
Он уходит, не задавая больше никаких вопросов.
Когда я закрываю дверь, снова включаю сигнализацию и иду к дивану, внутри у меня что-то стягивается в плотный жгучий узел. От того, что в моем доме побывал посторонний мужчина, мне не по себе. Это напоминает мне о тех вечерах, которые я проводила, сидя на диване вместе с детьми. Вместе с Мэлом. С той тварью, которая маскировалась под Мэла. Я не разглядела эту тварь сквозь маску. Ну да, он мог быть холодным, равнодушным или сердитым, но у любого человека в мире есть изъяны.
То, чем был Мэл на самом деле, было… иным. Или не было? Узнаю ли я это когда-нибудь?
– Мама, – говорит Ланни, – у Коннора, кажется, температура. Проверь-ка.
– И меня тошнит, – добавляет Коннор. – Я сейчас блевану.
– Тихо, – говорю я, опускаясь на диван между ними. Протягиваю руку за пультом, потом поворачиваюсь и смотрю на сына. – Коннор, насчет телефона…
Он собирается, словно готовясь принять удар, и открывает было рот, чтобы извиниться. Я кладу ладонь поверх его руки и крепко зажатого в ней телефона – как будто мобильник
