чуть поклонилась Дмитрию, по-прежнему не отводя от него своих насквозь его пронизывающих глаз. И им в ответ Дмитрий медленно склонил голову.
– Представьте, – продолжала Елизавета, уходя вглубь комнаты и этим увлекая Дмитрия за собой, – Анастасия поступила на службу в новую московскую телефонную станцию, чтобы накопить на жизнь в Русском доме госпожи Оржевской в Париже…
Русский студенческий дом Оржевской дает приют студенткам за очень скромную плату. Госпожа Извольская, супруга нашего посла в Париже, подруга maman, стоит во главе комитета Русского дома. Maman обещала похлопотать за Анастасию, иначе дороговизна парижской жизни вынудит её жить в крайне неблагоприятных условиях…
Елизавета на последних своих словах капризно, почти брезгливо, сморщила носик, давая этим понять Дмитрию, как некрасива и никчемна вся эта история с Парижем. Они успели сделать кружок по комнате и вновь встретиться с Анастасией, продолжавшей стоять у распахнутой двери.
– Да, – улыбнулась та навстречу Дмитрию, – я собираюсь продолжить образование в Париже. Мечтаю стать доктором.
– Но почему не в Петербурге, не в Москве? – гораздо живее, чем было нужно, откликнулся на ее слова Дмитрий, шагнув, отделяясь от Елизаветы, к Анастасии, к ее глазам. – И в России у женщин есть возможность получить хорошее образование. Мало того, в Петербурге есть Женский медицинский институт, в котором читает лекции приват-доцент женщина. Это мне известно из газет. Так зачем же ехать вам в Париж? Хотите, я лично обо всем наведу справки, как только вернусь в Петербург?
– Спасибо, но уже все решено… – опустив ресницы и чуть присев в реверансе, сдержанно, почти сухо, поблагодарила Анастасия и отошла от него в глубь комнаты.
Из открытых дверей потянуло зябким холодком вовсю разошедшейся непогоды, и комната тотчас сникла в ранних из-за дождя сумерках. Зажгли лампы, висевшие над столом, обильно сервированным винами и закусками. Лампы загорелись, колыхнув по углам тени, что набились в дом, как только за окнами полил дождь.
Обед длился невыносимо долго. Дмитрий вынужден был поддерживать беседу с отцом Елизаветы, влажные глаза которого выдавали в нем чувствительность и любовь к вину. Тот подробно рассказывал о последней новинке Парижа, где кузова автомобилей, вместо обычного листового железа, выделывают иначе – обивают легкой проволочной сеткой, поверху накладывают бетонную мастику, которая, затвердев, получается гораздо легче и даже гораздо прочнее железа. Крачковский старательно, по пунктам доказывал Дмитрию, что французская новинка автомобильной промышленности надежнее и красивее отечественной, так как допускает более изящную скульптурную обработку кузова, который, кроме всего прочего, после полировки и покраски выглядит красивее начищенных сапог самого великого князя Николая Николаевича, – этим тонким сравнением ловко указав, что блеск упомянутых сапог он видел воочию.
Дмитрий с ним не соглашался, бурно отстаивая преимущество металлических кузовов, даже до конца не представляя, о какой
