шутливо хлопнула ненаглядного по беспутным губам. Дарья отнеслась к реплике Сашка с миролюбивой терпимостью.
– Сашка угадал, – ответила она. – Это действительно был Стас. Только вот насчёт кобылки не уверена. У него там, по-моему, и без того дело идет неплохо. По крайней мере, я отчётливо слышала женский смех, проскальзывающий сквозь музыку.
– Растёт поколение, – с преувеличенным драматизмом протянул Сашка. – Нашему несмышленышу уже скоро семнадцать стукнет.
– Чур, на философию не переходить, – моментально оживилась Дарья, делая Сашке замечание. – Мы ещё слишком мало для этого выпили.
– Так что же нам мешает? – равнодушно пожал плечами Аполлон, покосившись на ломящийся от выпивки и закуски стол.
Действительно, что могло бы помешать им, молодым и беспечным, радоваться сегодняшнему дню, предаваться беззаботному веселью и наслаждаться обществом друг? Они упивались своей молодостью с тем завидным легкомыслием, на которое только способны люди романтичные, не отягощенные житейскими проблемами, порхающие в луче обманчивого света мотыльки, безрассудно кидающиеся в огонь. Безрассудство и легкомыслие – неотъемлемые элементы любовной дури, разрушающие мозг, как и любой другой наркотик. Доза запредельная, ещё немного и передозировка обернётся летальным исходом. Однако же, каким блаженным!
Алкоголь будоражил кровь и требовал выхода энергии. Сашка и Настенька, воровато оглядываясь на увлечённых друг другом Влада и Дашу, прокрались в спальню.
– Они нас опередили, – хрипло прошептал Влад на ухо своей нимфе, заслышав осторожный скрежет ключа в запираемой двери. – Теперь не выйдут оттуда до утра, и ничем их не выманишь.
– Пускай, – Даша с силой навалилась на своего полубога, пытаясь свалить его на диван (он был сложен, а, следовательно, узок и неудобен для любовных игр). Влад ловко извернулся, и Дашутка, сверкнув белыми ногами, сама же свалилась на податливую мякоть дивана. Её падение сопровождалось восторженно-испуганным вскриком, на который немедленно отреагировали Сашка и Настя, возмущённо забарабанив в смежную стену.
– Сделай музыку громче, – попросила Дарья хрипловато-низким от обуявшего её вожделения голосом. Влад послушно подошёл к проигрывателю. Не отрывая жадных глаз от обольстительной нимфы, плотоядно поглаживающей свои атласные ноги, он одной рукой нащупал колёсико громкости, другой – нетерпеливо терзал непослушные пуговицы на рубашке.
О дивная снежная королева! Свежая и холодная, как апельсиновый сок. Влад сейчас не мог понять, как всё это время жил без нее. Месяц неземного блаженства, раболепного благоговения перед этой двадцатилетней ведьмочкой, с туманным изумрудным взглядом, перечеркивал напрочь всю его прежнюю жизнь, предавал её неблагодарному забвению, и Влад с трудом мог вспомнить те события, которые происходили с ним до появления этой женщины. Глиняная статуэтка, чопорная принцесса, страстная внутри и холодная снаружи. Дьяволица, раздирающая в кровь его сильное
