я не им отписал.
– А кому же?
– Тут, понимаешь, юридические тонкости позволяют закрепить долю предприятия за самим предприятием, и трогать ее более уж нельзя. Так вот все, что у меня оставалось, я фактически передал самому заводу.
– Выходит, кто-то из упомянутой четверки зашевелился.
– Ага. В гробу, – Петр вытащил из ящичка несколько бумажек, смял их своей лапищей да, вернувшись к столу, разбросал прямо перед Лукой. Ох, и страшным было лицо Петра в тот миг! Темное, сосредоточенное, глаза горят, и огоньки в них такие, что впору заподозрить безумие.
– Вот! – воскликнул он победоносно. – Копии свидетельств о смерти всех четверых, из той же конторы. Померли владельцы-то, я ведь объяснял!
Радлов громко расхохотался, отчего Тома вздрогнула, но ни слова не проронила – успела свыкнуться с выходками супруга. Лука же явно занервничал и, глядя в сумасшедшие глаза собеседника, проговорил:
– Успокойся, бога ради.
– Как тут успокоиться! От мертвых добра ждать не следует, – безумец без сил опустился на стул, словно хохот полностью вымотал его, вздрогнул и, перебив собственные рассуждения, начал о другом:
– Теплотрасса, значит. Могли ее проложить в столь короткий срок? Допустим, могли, да ведь землю рыть надо, трубы укладывать надо, котельную оборудовать, чтоб воду нагревать перед подачей. А ведь нет никакой котельной. И землю не рыли. Что получается?
– Что? – Лука тоже почему-то заволновался, придвинулся ближе, как загипнотизированный, зрачки его расширились, изувеченный рот скривился еще больше, ушел куда-то вправо и вниз.
– А то, что никакая под нами не теплотрасса. Под нами будто преисподняя накаляется. Будто котлы адовы прямиком под селение перетащили, и они теперь поверхность снизу разогревают. Знаешь, как на печке сидим.
– Ну, тут ты перегнул. Враки это все.
– Боюсь я, – сознался вдруг Петр. – Может, лучше сейчас детей в столицу отправить?
– На свадьбу?
– Навсегда. Неспокойно мне, понимаешь? Кабы беды не вышло.
– Дети наши молоды, головы у них горячие. Да и столица коварна, способна все деньги из человека высосать за очень короткий срок. Как Илья потом учиться станет, на какие средства? Уж поженились бы здесь, а ближе к осени, глядишь, и…
– Не слышишь ты меня, Лука, ой не слышишь! – Радлов вскочил, перешел на крик, угрожающе сжал огромные кулачищи и даже чуть надвинулся на гостя. – Говорю тебе, не к добру вся эта история заводская зашевелилась, потому как с душком история-то! Заладил – ближе к осени, ближе к осени! Дожить еще надо всем… до этой твоей… осени.
От крика он запыхался и теперь тяжело дышал. Тамара усадила его на место, вложила в трясущиеся руки стакан с водой да ласково залепетала:
– Ну что ты? Сядь, попей немного. Твое волнение более чем понятно, но детей сейчас в столицу гнать
