накренился в бок.
Явные следы борьбы.
Или же – приглашение зайти внутрь, чтобы проверить, как обстоят дела там и… и попасть в западню.
– БЕГИ, ЭМÓРИ!!! – Стоит переступить порог и тут же раздаётся протяжный вопль моей наставницы Рамины, а секунду спустя, человек, что держит её в захвате, делает взмах рукой и алая кровь окропляет натёртый до блеска пол прихожей. Женщина успевает лишь схватиться за перерезанное горло, выпучить глаза и плашмя упасть на живот, испустив последний судорожный всхлип.
– Упс, – звучит из уст мужчины следом, а я как заворожённая смотрю на пятно крови, расползающееся вокруг головы Рамины, и даже вдоха сделать не могу, моргнуть не могу, с места сдвинуться не могу, словно парализованная.
Это же… это же была Рамина. Рамина!
Ещё сегодня… сегодня утром она требовала меня показать ей выполненное задание по уроку итальянского… И что теперь? Она мертва?
– Ну вот и нахрена ты это сделал? – словно из липкого, плотного тумана доносятся до сознания мужские голоса. – Чем тебе старушка не угодила?
– Да заорала, чёрт, как резаная я и это… погорячился мальца.
– Охренеть «мальца»! – басистый смех, словно громом сотрясает голову, и я резко поднимаю глаза на двух мужчин у тела Рамины, что тряся плечами гогочут, будто бы и не замечая меня у дверей.
– Влетит тебе за это по полной. – Тот, что повыше хлопает по плечу того, что пониже и поплотнее. – Сказано было: людей не убиваем.
– Да случайно я, говорю ж! Чё прикопался? Иди вон… займись бабой.
На непослушных ногах, что каждая весом с тонну, отступаю назад, когда двое мужчин двинулись на меня, показавшись из тени. И тут же вновь замираю, не в силах поверить в то, что вижу… Должно быть глаза обманывают меня. Должно быть я спятила, или что-то в этом роде, потому что…
– Вы рафки?.. – на судорожном выдохе вылетает изо рта, и прихожую монастыря вновь заполняет басистый мужской смех.
– Нет, бл*, зелёные человечки! Помолиться в вашу убогую церквушку заскочили!
– И случайно глотку старушке перерезали.
И гогот становится громче.
Какого чёрта происходит?.. Бледнолицые с красными глазами только что убили человека.
– А как же мирное соглашение?! – кричу с надрывом, чувствуя в себе прилив небывалой ярости, и до боли в суставах сжимаю рукоятку кинжала. – ВЫ НАРУШИЛИ ЕГО! Нарушили мирный договор! Сволочи!
Корпус вперёд, как учил Дьен, вес на правую ногу и срываюсь с места, на ходу вознося руку к куполу, разрезая остриём кинжала воздух! Собираюсь воткнуть его в грудь первого, кто встанет у меня на пути! Собираюсь отомстить за Рамину! Собираюсь стать убийцей! Но…
Дьен был прав.
Я слаба.
Я ни на что не способна.
Порыв ветра вдруг ударяет в лицо, перед глазами проносится тёмное размытое пятно и в следующий миг, что-то больно врезается в шею,
