ты пьешь? Бросал бы.
–Да если бы я не пил, так давно уже в могиле лежал. Ты думаешь, работать на бульдозере, летом, в жару – приятно? Смотри, какую плотину сделали! А может, так оно и нужно. Мать моя, когда закружится по дому, с другими детьми, а я лежу маленький, и начинаю кричать, так она дает мне ложку вина, вот и доволен я!
По вечерам мы теперь гуляем с Анной до темноты; огоньки загораются. Там, за низиной, у дальнего рядя тополей, горит красный огонек. Самолеты, мигая, пролетают; становится свежо. Аннушка в шерстяной кофточке, да и я. Дети играют у освещенных подъездов, Аннушка говорит:
–Соскучилась за мамой.
Или:
–А где наш оранжевый дом? – и озирается по сторонам.
–Он далеко, в Москве.
–А когда мы полетим?
–Через недельку.
34
Кажется, во вторник я поехал в Пашковку. Мама была где-то по хозяйственным делам, Вера приехала из города, и около пяти вечера я внезапно поехал. Погода была – все надвигались облака, то и дело собирался накрапывать дождь. Я доехал на автобусе до ТЭЦ, сел в трамвай и почувствовал, что волнуюсь, мне казалось, что я оделся как-то немного кричаще – майка, джинсы, а тут рабоче-крестьянский люд едет на окраину. Дома по краям обшарпанные, деревья запыленные; мне стало как-то душновато, нехорошо. Я чувствовал волнение и боялся волнения. Доехал до тупика, в магазинах книжном и товарном ничего не было; и я вспомнил, как здесь два года назад были с Инной. Я высматривал дорогу, которая ведет к библиотеке аэропорта; поехал назад и смотрел на улицу Ярославская, где когда-то был мой детский сад. И понимал, что забыл, как идти к Челышевым. И душно, как-то давит; я думал – неужели это от волнения, от встречи с прошлым, или просто погода, или что-то съел? Я полдничал творогом с компотом, и вот подумал – может, это сочетание не очень? Приехал на Площадь, и по ней ходил с немного помраченным сознанием и с ожиданием чего-то похожего на сердечный приступ. Неужели я так слаб? Я увидел: ателье; там после шестого класса сшили мне брюки клеш. Аптеку: дверь на углу дома, сюда мальчишкой бегал за лекарством для мамы. Кинотеатр «Дружба», сюда ходили смотреть кино отец с мамой, оставляя меня дома с Верой. А потом и мы с мальчишками сколько раз были здесь. Детская библиотека, несколько ступенек за дверью ведут в мир удивительного, в мир книг. Потом шел через парк. Статуя казака на лошади, библиотека для взрослых.
Тяжесть во мне не уходила, нарастала, мелькнула мысль – в аптеке надо было взять валидол. Вот дойду до своего дома, и там умру; символическая смерть.
И вот по той улочке я прошел, видел школу, которая теперь умерла, стала школой для умственно отсталых. Поворот у мелиоративного училища, большие деревья.
А справа начинается стадион – вернее поле, стадионом его и не назовешь, нет трибун, большая площадка с выгоревшей вытоптанной травой, по краям окаймленной дорожками – такими же грунтовыми. Я вспомнил, как мы однажды с отцом возвращались домой, шли с
