лице. Белки его глаз были неправдоподобно белы, в противовес черным зрачкам. Его одежда отличалась изяществом, но была истрепана до неузнаваемости. Просто удивительно, что я расстроилась, поняв, что это не мой Джонатан. Еще один способ извести себя – оглядываться в поисках того, кого я чувствую, но не могу увидеть.
И тут я заметила мужчину на другой стороне парка. Поначалу я не была уверена, что это он, но стоило ему поднять на меня глаза, как мои сомнения испарились. Он был более симпатичным, чем мне запомнилось, и в его движениях, в том, как он сидел, был особый дух значительности. Словно он был носителем важных известий, который забыл, куда он направляется. Меня пробрала дрожь – ведь это было описание меня. Может быть, все мои мнения о других людях – лишь попытки определить себя.
Не знаю почему, но я не удивилась, увидев его. Он сидел, скрестив ноги, словно это была его любимая поза. Он тоже не был удивлен, увидев меня.
Подошли дети и окружили Птичника. Они топтались сандалиями в пыли.
Он уронил коробку с камнями, когда мы столкнулись. Я до сих пор не понимаю, как он упал – наше столкновение было не таким сильным. Может быть, он потерял равновесие. Может быть, он давно уже ждал, чтобы кто-нибудь сбил его с ног, позволив уронить груз, что он нес с таким усердием.
Мы наблюдали за Птичником около часа, то и дело заливаясь смехом. Я увидела у него в руках багет – должно быть, он собирался кормить птиц. Птицы кружились над головами детей, подчиняясь, казалось, воле Птичника. Они летали по дуге, словно привязанные нитями. Дети смеялись и прыгали. И не переставая глазели друг на друга.
Я поглядывала на мужчину, и он бросал на меня взгляды. Наша встреча стала неминуемой. Мы текли друг к другу, как две реки.
И в какой-то момент я поднялась и подошла к его скамейке. Маленькие камешки рассыпались под моими туфлями. Я сосчитала шаги. Сердце готово было выпрыгнуть из моей груди. Я села и опустила глаза на его руки. Он выглядел удивленным, и я не знала, что делать дальше. Моя рука затрепетала, и он потянулся к ней. Я не отстранилась. Другой рукой он достал из кармана горсть желудей и положил мне на ладонь.
Я достала из своего кармана большой камень и вложила в его открытую руку. Если и есть такое понятие, как бракосочетание, оно заключается задолго до официальной церемонии: в машине по дороге в аэропорт; или когда полутемная спальня наполняется светом зари и влюбленный не сводит глаз со своей возлюбленной; или между двумя незнакомцами, под дождем, в ожидании автобуса, с руками, занятыми пакетами с покупками. В тот миг нам это еще неизвестно. Но позже мы понимаем – это и был тот самый момент.
Он всегда происходит без слов.
Слова подобны карте некой страны. Любовь – это жизнь в той стране, освоение территории.
Как могут двое понять друг друга так близко, не поделившись своими историями? Приходит возраст, когда истории теряют свой смысл, и те, что рассказывались с таким пылом, становятся шумом волны, которая так и не достигает берега,
