ни разу не сыграл с «Беллфилдом». Они никогда не попадали в плей-офф, а теперь все, наверное, злятся, что Брэн ушел играть в «Астор».
– Но «Астор» открывает лучшие возможности, понимаешь? – говорит он. – Хорошее образование, плюс полезные связи.
Я даже и не думал об этом, потому что никогда не вращался за пределами социального круга «Астора». Если ты был частью этого мира, то сначала учился в школе Святой Марии для мальчиков и девочек, пусть даже твоя семья не была особо религиозной. После школы Святой Марии ты шел в Академию Лейк-Ли, ну а потом – в «Астор».
Мы растем на благодатной почве привилегированного класса, со всеми нашими трастовыми фондами, роскошными тачками и дизайнерской одеждой. И частными самолетами, если ты Ройал.
– Какая у вас в «Беллфилде» тусовка? – спрашиваю я.
Судя по тем парням, с которыми я дерусь, единственное различие между мажором из частной академии «Астор» и парнем из дока – цена за выпивку, которую мы пьем. У всех нас красная кровь, и всем бывает больно.
– Я не особо часто хожу на вечеринки. Не пью.
– В смысле во время сезона?
– Вообще. У меня очень строгие родители, – признается Брэн, когда я соскакиваю с лавки, выполнив упражнения. – Мой отец – фанат футбола. В нем вся его жизнь, буквально. Он следит за тем, что я ем и пью. Мы даже наняли диетолога, который раз в неделю приезжает к нам домой с новым планом питания. С семи лет у меня личный тренер.
Похоже на оживший кошмар. Представить себе не могу, чтобы мой отец отслеживал, сколько токсинов попадает в мое тело. Их так много, что он бы просто не успевал считать. Единственное, где он по-настоящему проявляет твердость, – это полеты. Но как бы меня ни напрягало то, что мне закрыт доступ к кабине пилота, я понимаю, что это, скорее всего, в большей степени связано с одним судебным процессом, с которым папе пришлось разбираться некоторое время назад. Один из летчиков-испытателей «Атлантик Эвиэйшн» погиб, и расследование выявило злоупотребление спиртным. С тех пор отец очень строг в отношении алкоголя и летной работы.
– Это жесть, – участливо говорю я.
Брэн пожимает плечами.
– Футбол – мой билет в лучшую жизнь. Эта жертва того стоит. К тому же твое тело – твой храм, верно?
Я беру полотенце и вытираю вспотевшую шею.
– Нет, мужик, – с ухмылкой отвечаю я. – Мое тело – это игровая площадка. Хотя нет, подожди. Это парк развлечений. Истонленд. Девчонки сбегаются отовсюду, чтобы на собственном опыте испытать сумасшедшие поездки на аттракционах Истонленда.
Мэтис ржет.
– Ройал, ты всегда такой самоуверенный засранец?
– Всегда! – подтверждает Паш с другого конца тренажерного зала.
– Серьезно, это чертовски бесит, – вмешивается другой товарищ по команде, Престон.
– Они просто завидуют, – объясняю я Мэтису. – Особенно Престон.
Затем театральным шепотом добавляю:
