Вот это меня тоже раздражает. Первые дни, когда роман наш только начался, бегал как миленький: и встретить, и проводить. И цветы меня ждали, и фрукты, и бутылка вина хорошего, всё честь по чести. А теперь опростилось как-то всё… Дом у него с подземным паркингом, там как-то полутемно всегда, пустовато. Я в этих декорациях себя ужасно чувствую, фильм ужасов, а не парковка. Если попрошу – он, конечно, встанет, оденется и выйдет проводить, правда, без особой радости. Не попрошу – чмокнет меня, не вставая с кровати, и включит телик, пока я одеваюсь и обуваюсь в коридоре. Крикнет только вслед: «Дверью там хлопни!», вот и всё прощание.
Любовниками мы стали примерно год назад, может, чуть больше. Всё довольно случайно вышло. Заболела Рита, моя подруга. Запущенный аппендицит, дотянула, дотерпела. Иван её буквально спас, там уже такой разлитой перитонит был, когда ее по «скорой» в больницу привезли, что любо-дорого. У него руки золотые, все так говорят. Прооперировал, навещал, пока она твердо на путь выздоровления не встала. Говорил, «интересный случай». Но мы с ним друг другу глазки сразу стали строить, так что, думаю, интересный случай – это он, скорее, обо мне говорил, а не о Ритином прооперированном аппендиксе.
Рита из той больницы вынесла 2 подарка – Ивана (но это, в общем, скорее подарок для меня, хотя и она нет-нет, да и пользуется его знаниями и связями, совсем здоровых среди нас нет) и Киру, с которой в одной палате лежала. Кира смешная и чудесная. Худенькая, очкастая, работает, как в плохих романах, в библиотеке. Одинокая, живет с мамой, имеет странное хобби – кукол делает. Правда, куклы ну очень дорогие, но она каждую делает чуть ли не по году – говорит, куклы они как дети, их без вдохновения делать нельзя. Может, с Ленькой у меня такие проблемы, потому что мы с Робертом его без вдохновения делали? Хотя вот этого я уже точно не помню.
На Ивана я сразу запала, хотя я мужиков вообще-то в другом типе люблю: атлетичных, мощных, немногословных, уверенных в себе. А попадаются мне вечно какие-то астеники, дети трудной судьбы, со сколиозом и близорукостью. Пробуждают, так сказать, во мне материнский инстинкт: хочется подобрать, обогреть и достать из-за пазухи котлету. Зато Иван умный и не бедный. И не жадный. И перспективный, так как не женат. Это все про Ивана мне Ритка говорит, когда я ей жаловаться начинаю. Я думаю, она просто Ване за спасение благодарна, вот и всё. И вообще, она мою связь с ним, в основном, осуждает, говорит, что если про него рассуждать не как про врача, а как про мужика, то он для меня – «типичное не то».
Кстати, тут и Рика позвонила. Вовремя она. Я как раз до дома доехала и пыталась припарковать машину возле забора. Сколько же можно просить Роба с Лёнькой парковку нашу отсыпать, каждый дождь уплываем и тонем в грязи! У меня уже в обычай вошло возить с собой резиновые сапоги, ибо в своей модельной обуви я в такую распутицу до калитки не дойду, увязну. Как же вот это вот всё надоело, просить-умолять, будто мужики мои сами не видят!
– Да, Ритусь. Слушаю внимательно.
– Дома уже?
Ритка – экономист.
