а после смерти Сталина (5 марта 1953 года) его перевели в Москву, и в 1953–1956 годах он занимал должность инструктора ЦК КПСС в отделе школ. В 1956–1960 годах Яковлев учился в аспирантуре при партийной Академии общественных наук и писал кандидатскую диссертацию об “историографии внешнеполитических доктрин США”. В 1960–1965 годах работал заведующим сектором в отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС, а затем стал первым заместителем заведующего этим отделом и фактически являлся его главой вплоть до ссылки в Канаду в 1973 году. В 1956 году Яковлев лично слышал, как Хрущев читал свой секретный доклад о Сталине, и, по его признанию, “буквально похолодел от первых же слов”. Во время “оттепели” он ходил на вечера поэзии, где выступали молодые поэты-вольнодумцы, и ему “открывался новый и прекрасный мир”. Однако Яковлев отмечал, что “сознание продолжало быть раздвоенным”: он оставался “рабом мучительного притворства, но старался не потерять самого себя, не опоганиться”[555].
В аспирантуре Академии общественных наук Яковлев изучал международные отношения. Учебный 1958–1959 год он провел стажером в Колумбийском университете в США, попав туда по программе обмена. ФБР считало всех студентов из Советского Союза шпионами (и в самом деле, три других советских аспиранта, направленных вместе с Яковлевым в Колумбийский университет, явно шпионили) и с подозрением относилось к американцам, которые пытались с ними подружиться. Яковлев в основном держался особняком – он погрузился в занятия, изучал биографию Франклина Рузвельта и его “Новый курс”, слушал лекции по американской истории и политике, которые читали выдающиеся ученые Ричард Хофстедтер и Дэвид Б. Труман, посещал даже курс Александра Даллина, посвященный советской внешней политике. Единственным аспирантом-американцем, с которым он подружился, был Лорен Р. Грэхэм, впоследствии ставший видным специалистом по истории советской науки и техники. Как-то раз они встретились в читальном зале Батлеровской библиотеки, и Яковлев воскликнул: “Лорен, я тут почитал правых критиков Рузвельта. Они все твердили, что Рузвельт предает собственный класс, что он уничтожает капитализм в Америке! Но мне-то понятно: Рузвельт вовсе не уничтожал капитализм. Он спасал капитализм, когда тот оказался в бедственном положении”. Много позже, когда уже полным ходом шла перестройка, Грэхэм поинтересовался у Яковлева, не пытаются ли они с Горбачевым “спасти коммунизм точно так же, как Рузвельт спасал капитализм”? Яковлев усмехнулся: “Именно так”.
В Колумбийском университете, по свидетельству Грэхэма, Яковлев “пылко защищал коммунизм”. Вернувшись в Москву, он писал полные антиамериканского гнева книжки с фразами вроде “Вампиры жаждут крови, а [капиталистические] эксплуататоры жаждут денег”. Но уже в конце 1960-х и начале 1970-х годов Яковлева одолевали сомнения – и по поводу самого строя, которому он служит, и по поводу своей службы. Ему делалось противно, когда заведующий его отделом, желая подольститься к преемникам Хрущева, хвастал, будто Хрущев называл
Там же. С. 270.
