дорогой. Фесте.
Момент крещения завершен. Дедушка пугает Бабушку, забирая ребенка у нее. Быстро стуча кожаными ботинками, несет моего отца по проходу, как награду, выносит на площадку из гравия перед входной аркой и поднимает к неласковому небу графства Мит.
Можно подумать, Авраам верит, что старый Преподобный не сможет остаться в стороне, а размашистым шагом пройдет через уголья Чистилища, испещренные языками огня, чтобы лицезреть нового Суейна и понять, суждено ли ему Занять Выдающееся Место в святом мире. Авраам держит своего сына, а позади счастливого отца из церковных дверей вытекает, как бормочущая река, поток присутствующих при крещении. Они собираются возле парадного входа, и ребенок, Да возлюбит его Бог, не плачет, не плачет, но внимательно выглядывает из замысловатых кружев, которые кажутся одеянием крошки-священника, которое Маргарет сделала для младенца. Его веки как бы трепещут от легкого бриза, запутавшегося в кружевах. И затем громко, чтобы было слышно и Преподобному, и всем и каждому, Авраам торжественно возглашает:
– Этот мальчик никогда больше не войдет в церковь.
Глава 9
Дядя Ноели, который был не дядей, а кузеном, каждый вечер одевался в то, в чем хотел встретить свою смерть. Однажды он проснулся утром со святым ужасом. (Это было, вероятно, из-за дурацких густых деревьев, выросших вокруг его дома unbeknownst[205], как говорит Шон Хейс. В наших местах вы услышите такие слова, оставшиеся после Шекспира. Unbeknownst. Unbeknownst для самого себя, Департамент разрушил сельский пейзаж с соснами. Unbeknownst собирается сделать то же самое с ветряными мельницами.) Так вот, Дядя Ноели проснулся в жуткой панике – ведь на нем были дырявые трусы мышиного цвета и нательная рубашка, – отправился к Патрику Боерку[206] на Площади в городе Килраш и попросил похоронный костюм Высшего Качества. Естественно, они продали ему костюм, рубашку, галстук, носки и обувь, а потом спросили, кто это отошел.
Что, простите, просто странно. Даже грамматически неверно. Отошел. Слово просто повисло, неопределенное и незавершенное. Это все равно, что сказать он подошел к.
Отошел, а куда именно?
Так или иначе, наряд нужен был Дяде для его собственных похорон. Придя домой, Дядя Ноели положил рубашку, костюм и все прочее на кровать, ботинки поставил под нее. Весь день он работал на своих немногочисленных полях в фермерских штанах, ботинках, шерстяном джемпере и в чем там еще, но когда вечером ложился спать в своем маленьком сельском доме, то надел рубашку, костюм, галстук, у кровати поставил расшнурованные ботинки, улегся со сложенными руками – и если бы он умер ночью, то уже был бы одет для Отбытия в Мир Иной.
В далеком прошлом Джо Брогэн проходил мимо дома Дяди Ноели чуть ли не каждый день по пути к домам, еще когда их строили, и между ними к Перекрестку. Однажды вечером они договорились, что Дядя Ноели должен будет открывать занавески, когда проснется, и потому Джо не надо будет входить в дом, чтобы проверить Дядю Ноели. Джо мог просто проезжать мимо, потому что оба они холостяки и не были столь близкими друзьями, чтобы ходить друг к другу в гости, пить вместе чай с Chocolate Goldgrains[207]. Им обоим
Unbeknownst – без оповещения, без ведома – есть ссылки, что это слово употреблял Шекспир, но подтверждения я не нашел.
Магазин мужской одежды.
Chocolate Goldgrains – Шоколадное печенье.
