style="font-size:15px;"> – Придумала! – воскликнула Элизабет. – Разберусь с комендатурой, и мы с вами пойдем в книжный магазин Фокса и скупим все, что там есть. Раз уж у нас книжный клуб, надо соответствовать.
Я все утро волновалась из-за комендатуры. Что, если их отправят в гернсийскую тюрьму? Или, кошмар из кошмаров, в концлагерь на континенте? Немецкое правосудие было настолько иррационально, что предугадать, какое наказание за каким преступлением последует, не представлялось возможным. Однако ничего страшного не произошло.
Прозвучит странно, но немцы, в некотором смысле, поощряли жителей Нормандских островов в их художественных и культурных занятиях. Целью было показать Британии, что немецкая оккупация – оккупация идеальная. Как они планировали донести сию информацию, неясно, поскольку телефонный и телеграфный кабели между Гернси и Лондоном перерезали в первый же день высадки германских войск в июне 1940 года. Но, какова бы ни была их логика, Нормандским островам поначалу везло больше, чем остальной завоеванной Европе.
В комендатуре моим друзьям велели заплатить небольшой штраф и предоставить список членов клуба. Комендант объявил, что и он большой любитель литературы, так нельзя ли ему вместе с офицерами-единомышленниками изредка присутствовать на заседаниях?
Элизабет заверила, что мы будем счастливы. Потом мы с ней и Эбеном сломя голову помчались к «Фоксу», набрали по охапке книг для новоявленного клуба и полетели обратно в особняк расставлять их по полкам. И лишь затем прогулочным шагом, с беспечным видом принялись обходить людей, сообщая, что вечером они должны зайти выбрать книгу. Очень тяжело было сдерживать нетерпение и останавливаться поболтать с каждым, когда хотелось поскорей все уладить! Время поджимало. Элизабет боялась, что комендант придет на следующее заседание – через две недели. (Он не пришел. За годы к нам лишь несколько раз забредали по одному немецкие офицеры, но уходили они в замешательстве и, к счастью, назад не возвращались.)
Таково начало. Я знала всех членов клуба, но кое-кого не слишком хорошо. Доуси – свыше тридцати лет мой сосед, но мы никогда не обсуждали ничего, кроме погоды и сельского хозяйства. Изола – мой добрый друг, но Уилл Тисби – только знакомый, а с Джоном Букером знакомство шапочное, ведь он появился на острове недавно, одновременно с немцами. Нас объединила Элизабет, это она настояла, чтобы я пригласила всех на ужин. Без нее гернсийский клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков не появился бы на свет.
Вечером они пришли за книгами, и те, кто прежде держал в руках лишь Писание, каталоги семян и «Календарь свиновода», открыли для себя совсем иную литературу. Доуси нашел Чарльза Лэма, Изола – «Грозовой перевал». Я выбрала «Записки Пиквик-ского клуба» в надежде воспрянуть духом – и помогло.
Люди разошлись по домам читать. А после стали встречаться, вначале из страха перед комендантом, затем – для удовольствия. Не имея опыта посещения литературных клубов, мы выработали собственные правила. Каждый по очереди рассказывал о книге, которую прочел. Мы пытались оценивать их беспристрастно, однако из этого ничего не вышло, докладчику
