анализа представляет интерес статья Джона Александера об образах императриц-амазонок в русской культуре (16). Наиболее подробно освещена в западной историографии жизнь и деятельность Екатерины Великой, в особенности ее писательские труды и покровительство, которое она оказывала женщинам (40; 104). А самой популярной фигурой женской истории XVIII в. является Е.Р. Дашкова, что обусловлено не только ее исторической ролью и количеством имеющихся источников, но и той активной работой, которую ведет А. Воронцов-Дашков, недавно выпустивший ее биографию на английском языке (143).
В целом современная западная историография дает весьма откорректированную картину придворной жизни XVIII в., которая раньше часто изображалась в карикатурном виде, в атмосфере фривольности и скандала. Не отрицая присущего «галантному веку» фаворитизма, гендерные историки стараются показать «механизмы персонифицированной политики», в которой личное, частное поднято на уровень государственного. И здесь просматриваются аналогии с московским периодом, когда между публичной и частной сферами не было китайской стены, когда политика в буквальном смысле являлась продолжением семейных обязанностей и фигура царицы представляла собой органическую часть политической системы.
Женщины и экономика дореформенной России
Западные исследователи, занимавшиеся в 1970-1980-е годы изучением социальной истории российских женщин, убедительно показали важнейшую роль крестьянок и работниц в развитии экономики страны. В 90-е годы, когда эгалитарные установки социальной истории, писавшейся «снизу», перестали занимать господствующее положение в науке, русисты обратили внимание и на представительниц привилегированных слоев. Глубокое изучение истории имущественных отношений в России показало, что экономическая роль женщины, которая ранее считалась важной только для крестьянок (их изначально рассматривали в качестве трудовой единицы семьи), была существенна и для благородного сословия, сохраняя свое значение на протяжении всего императорского периода.
Наиболее полное исследование имущественного статуса русских дворянок в 1700–1860 гг. было проведено Мишель Маррезе (3; 98). Вслед за другими авторами она указала на парадоксальную ситуацию, сложившуюся в русском гражданском праве: социальный статус замужней женщины, во всем подчиненной мужу, не совпадал с ее имущественным статусом, поскольку в 1753 г. в соответствии с указом Сената дворянки в России получили право свободно распоряжаться своим недвижимым имуществом. Самое удивительное, пишет М. Маррезе, что кроме князя М.М. Щербатова, который в своем сочинении «О повреждении нравов в России» заклеймил этот сенатский указ как потворствующий женскому непокорству, никто из современников не откликнулся на столь эпохальное событие. А между тем контраст с Западной Европой, особенно после принятия Кодекса Наполеона, был разительным – ведь там замужние женщины вплоть до второй половины XIX в. не могли распоряжаться
