заметить, что для американских историков, в первую очередь для Ш. Фицпатрик, стоявшей у истоков движения ревизионизма в изучении советской истории 1920–1930-х годов, приверженность концепции тоталитаризма или же, напротив, отказ от нее имеет принципиальное значение. И предложение выйти за пределы этой концепции представляет собой новый шаг в развитии американской историографии, который позволил бы найти общий язык с новым поколением историков-русистов, не желающим вовлекаться в идеологические сражения своих предшественников. Считая тоталитарную модель типичным оружием «холодной войны», они говорят о ее «заслуженной отставке» и предлагают более тонкое понимание того, как функционируют общество и власть.
Отсутствие в настоящем сборнике привычных «крупных» тем – истории революции, индустриализации и коллективизации и тем более «высокой» политики не означает, что работы такого плана не публикуются за рубежом. Однако они, как правило, продолжают линию исследований, начатую в 1970-е годы, лишь добавляя в них новые штрихи и уточняя прежние концепции при помощи данных, почерпнутых из архивов. Многие историки продолжают работу над проблемами, которые так и не были разрешены в 1980-е годы. Среди работ по экономической истории следует назвать сборники, изданные под редакцией Р. Дэвиса, С. Уиткрофта и П. Грегори – признанных специалистов по этой проблематике (5; 54). В них раскрываются особенности хитросплетений сталинской политики и управления экономикой. Продолжается изучение сталинских репрессий (см. обзор в этом сборнике, написанный М. Минцем), по-прежнему идет уточнение количества погибших и пострадавших, в исследовательское поле вводятся все новые категории жертв режима, архивные данные позволяют выдавать расширенные интерпретации традиционного политического или социоисторического характера (17). Продолжается изучение механизмов террора. В частности, интересная монография В. Голдман продемонстрировала, как в 1937–1938 гг. раскручивался маховик репрессий на фабриках и заводах, когда под лозунгом «борьбы за демократию» рабочие вовлекались в процесс «коллективного умопомешательства и саморазрушения». В ней на новом архивном материале и во многом по-новому раскрывается постулат ревизионистской историографии о социальной поддержке сталинского режима, что нашло отражение в обзоре, написанном М. Минцем.
Большой вклад в изучение 1930-х годов вносят представители школы Ш. Фицпатрик, так называемые «чикагцы», да и сама их руководительница выпускает интересные работы. Ее книга «Маски долой!» посвящена проблеме формирования новой идентичности и приписывания к классу – сконструированному, воображаемому понятию, структурировавшему советскую действительность долгие годы (16). В русле социальной истории осуществлены интересные исследования «чикагцев» Г. Алексопулос о «социально чуждых» (1), Дж. Хесслер о советской торговле (24), М. Леноэ о роли газет в создании новой революционной культуры (37).
Однако современная
