style="font-size:15px;"> – Отче, – размышлял Каин, – зачем Бобо позволяет брату моему воспитывать у животных чувство соперничества? Они же потом станут угнетать друг друга. Даже травы, цветы, деревья стараются занять побольше места, произрастать там, где побольше света и воды. Хотя у них нет разума. Как говорит мама: «У них инстинкт самосохранения». А у животных уже зачатки ума, совести, ответственности. Они прекрасно поддаются обучению. И если мы, человеки будем подавать им жестокие уроки, то они очень быстро их запомнят, и потом это станет их новыми инстинктами.
И если сильным понравиться господствовать, повелевать слабыми, то потом, их очень трудно будет отучить от этих привычек. Их надо будет переучивать, чтобы они стали милосердными; а это почти невозможно. Как мой родитель, Бобо, привык господствовать и теперь не желает ни с кем, даже советоваться, так и звери, и скоты уже потом не исправятся. Сильные всегда будут притеснять слабых, а слабые будут на побегушках у сильных. И мы же, человеки, потом будем называть их «скотами неразумными», хотя, таковыми их «сделали» мы, человеки.
Каин не заметил, как оказался у любимого ручья. Солнце клонилось к закату, птицы перекликаясь, устраивались на ночной отдых. Каин прерывисто вздохнул и опустился на колени: «Отче», – произнес он так, как будто расстался и не виделся с Отцом-Создателем много, много дней. «Отче», – воззвала душа его. Пусть станет душа родителя моего, сына Твоего, подобной душе мамы Евы. Почему он такой раздражительный, почему он думает, что только ему Ты дал разум и способность отличать светлое от темного? Почему он всегда говорит мне и Авелю, что всего на Земле возможно добиться только силой, только принуждением? Почему он требует, чтобы все, сотворенное Тобой мыслило так, как требует он? Почему у него, как у мамы, нет терпения и ласки, чтобы животному самому захотелось делать то, что приказывает делать он? Разве возможно силой заставить любить?»
Иногда Каин приглашал Авеля в сад и старался научить брата ухаживать за растениями. Для Авеля такие уроки являлись сущим наказанием, и он всячески показывал, что ему это совершенно не интересно. А иногда, побыв какое-то время в саду, он начинал жаловаться на боли в животе.
– Сын, ты постарайся заинтересовать его, расскажи, как происходит опыление, как получить новый вид черешни или персика, – просила Каина Ева.
И Каин искренне, пытался заинтересовать брата, делился всеми своими знаниями. Ибо он убедился, что всякое дело легче и интереснее совершать с кем-либо: вдвоем или троем радоваться плодами совместного труда. Но Авель в это время смотрел на небо, и с увлечением ковырялся в носу.
– Брат, тебе, что совсем не интересно наблюдать, как появляются новые, красивые, вкусные тыквы, или капусты?
– Нет, не интересно, – чистосердечно признавался младший, и убегал бороться с львятами, или кататься на бизонах. Его игры и скачки, почти всегда заканчивались увечьем для тех скотов, и зверей, с которыми
