*** облагодетельствовала частями тела.
Анна Золотовская вернула мне ощущение своей значимости как сущности мира.
Мысли об Аннах и побудили меня к написанию этого мемуара, тема которого оказалась достаточно широкой.
* * *
Здесь я хочу вспомнить всех сокурсниц, оставивших во мне след за годы учебы в Литинституте в 1989-1994 годах.
* * *
Желание писать о них может казаться необоснованным
На одном курсе заочного отделения Литинститута училось не более 100 человек, я провел с ними всего 6 сессий по неполному месяцу.
На курсе матмех факультета ЛГУ числилось 350 студентов, я учился там 5 лет без отрыва, а потом еще 3 года провел в аспирантуре.
Будучи почти профессиональным комсомольским работником (заместителем секретаря факультетского комитета по академической, то есть учебной работе), общаясь сразу с пятью курсами, где девушек с каждым годом становилось все больше.
Но ни об одной из них писать мне не хочется.
Почему?
Только лишь потому, что в ЛГУ я учился с трудом и под родительским давлением, а Литинститут выбрал сам и учеба доставляла мне высшее наслаждение?
Умнейший человек из всех встреченных мною в жизни, член-корреспондент АН СССР А.Ф. Леонтьев повторял:
– женщина математик – и не женщина и не математик.
А уж Алексей Федорович – невысокий хромой и харизматичный – был таким ЗНАТОКОМ, что жена Мария Григорьевна до самой смерти не позволяла ему иметь аспирантов женского пола.
Sapienti sat.
* * *
В том же Литинституте были девушки и на других курсах.
И не только девушки, женщин тоже хватало.
Например, Марина М., описанная мною в мемуаре «Девушка с печи №7» (http://www.proza.ru/2018/04/24/960).
Девушка настолько яркая, что ее запомнил по тому самому 1994 году, а теперь узнал в мемуаре прозаик Женя Ж., который даже не учился в Литинституте, а всего лишь приезжал к приятелям на Высшие литературные курсы в нашу литобщагу.
* * *
Или бальзаковского возраста Оленька – методистка из учебной части, обладавшая таким внешними достоинствами, что у меня захватывало дух от одного лишь взгляда на нее.
Но отношения между нами ограничивались совместным исполнением романсов в деканате.
Ведь знойная Оленька тащилась…
Именно тащилась – о чем неоднократно признавалась автору этих строк – иного слова я не подберу!
Тащилась не от меня, а от примитивного самца, как бы прозаика, моего сосеминариста Володи Б.
Чье единственное достоинство открывалось лишь тем женщинам, про которых он презрительно говорил, до какой степени
любит вскрывать новые тюбики зубной пасты.
* * *
Но здесь я хочу написать лишь о сокурсницах.
О всех, кто остался в моей памяти.
Сразу подчеркну, что ни с одной из описываемых
