переданных по телефону. Он взял листок, лежавший на самом верху, и прочел: «Звонила мисс Марша Прейскотт, она ждет Вас в номере 555». Эта записка напомнила Питеру о том, что он собирался выяснить подробности инцидента, происшедшего вчера в номере 1126–27.
Еще одно: надо забежать к Кристине. Несколько небольших вопросов требовали решения Уоррена Трента, а во время их утреннего разговора они как-то не всплыли. Но Питер, усмехнувшись, тотчас одернул себя: «Ну что ты все увиливаешь?! Тебе хочется увидеть ее – почему прямо так и не сказать?»
Пока он раздумывал, куда прежде идти, раздался телефонный звонок. И голос портье произнес:
– Я подумал, что вы должны знать: мистер Кэртис О'Киф только что прибыл.
Кэртис О'Киф вошел в шумный, огромный вестибюль отеля «Сент-Грегори» стремительно, точно стрела, пронзающая яблоко. Яблоко, слегка подгнившее, иронически подумал он. Осмотревшись вокруг, он своим опытным профессиональным глазом сразу подметил кое-какие детали. Вроде бы пустяки, а весьма показательно: в кресле валяется газета, которую никто и не думает убирать; в урне с песком возле лифта – полно окурков; у посыльного на форме оторвана пуговица, в люстре под потолком перегорели две лампочки. У входа в отель с Сент-Чарльз-авеню швейцар в форме болтает с продавцом газет, а вокруг бурлит поток гостей и прохожих. Рядом с О'Кифом сидит пожилой помощник управляющего, всецело погруженный в свои мысли, и даже не смотрит вокруг.
Случись нечто подобное в одном из отелей О'Кифа – при всем невероятии подобной нерадивости, – там немедленно были бы приняты меры, вплоть до увольнения. «Но ведь «Сент-Грегори» не мой отель, – напомнил себе Кэртис О'Киф. – Пока еще не мой».
Он направился к портье – высокий, стройный, в хорошо отутюженном темно-сером костюме, он шел танцующей, скользящей походкой. Он всегда так двигался – на корте для игры в гандбол, где он бывал довольно часто, в бальном зале или на качающейся палубе своей океанской яхты «Корчмарь-IV». Он очень гордился своим гибким, натренированным телом большую часть своей жизни (а было ему пятьдесят шесть лет), на протяжении которой он из человека безвестного постепенно превратился в одного из богатейших – и самых неспокойных в стране – людей.
Портье за мраморной стойкой, едва взглянув на О'Кифа, протянул ему регистрационный бланк. Магнат даже не притронулся к бумажке. Спокойным, ровным голосом он сказал:
– Моя фамилия О'Киф, я забронировал два «люкса» – один для себя, другой для мисс Дороти Лэш. – В эту минуту он увидел, как в отель вошла Додо, длинноногая, с пышным бюстом, притягивающая мужчин как магнит. Она шла – и, словно по команде, поворачивались головы, застревали в горле слова. Так было всегда и везде. О'Киф оставил Додо у машины присмотреть за багажом: ей доставляло удовольствие время от времени заниматься такими вещами. Ну а все связанное с мозговыми усилиями было выше ее возможностей.
Фамилия О'Киф произвела на портье такое же действие, как если б рядом разорвалась граната.
Он буквально одеревенел, потом расправил
