на председателей колхозов, какими их привык видеть Джафаров.
– Тяжело вам приходится? – спросил вдруг Мирза. – Целый колхоз беженцев. Всех кормить, одевать нужно.
Гумбатов, не ожидавший такого начала, испуганно посмотрел на следователя.
– Мы всех коров спасли, молоком детей обеспечиваем, – выдавил он.
– Не волнуйтесь, я позвал вас не для этого, – с трудом подавив улыбку, сказал Джафаров, – просто мне нужна ваша помощь. Консультация.
– Конечно, – оживился Гумбатов, не спуская своих испуганных глаз со следователя. Это было единственное чувство, которое еще могло отражаться в глазах председателя, – испуг.
– Недавно в горах был застрелен чабан, – начал Джафаров. – Мы проводили проверку, и вдруг выяснилось, что его убили азербайджанцы. Но самое поразительное, что они действовали вместе с армянами.
– А что здесь удивительного? – вдруг спросил Гумбатов.
– А вы не видите ничего удивительного? – в свою очередь, изумился Джафаров.
– Я уже всему перестал удивляться, – просто ответил Гумбатов. – Простите, как вас зовут?
– Мирза…
– Да, уважаемый Мирза-муэллим[Муэллим – дословно: учитель. Традиционное обращение, принятое на Востоке по отношению к уважаемому человеку. ], я столько в жизни увидел, что совсем разучился удивляться. Теперь я верю во все что угодно. Разве кто-нибудь думал, что разрушится Советский Союз? Разве кто-нибудь мог предположить, что не будет коммунистов? Разве я мог увидеть даже в страшном сне, что мы будем воевать с армянами и весь мой колхоз будет беженцем на собственной земле? После этого я уже ничему не удивляюсь. Простите, я говорил слишком много.
– Нет-нет, ничего. Но вы же сами говорите, что это невероятно – такая война, такая вражда и теперь вот эта банда.
– Никакой вражды нет, – возразил вдруг Гумбатов. – Знаете, как мы жили до этого Горбачева, будь он проклят сто раз! В соседнем районе свадьбы играли. А как мы дружили! Ко мне из Мартуни приезжал председатель колхоза Ашот Аветисян, привозил пятьдесят своих товарищей. И мы всех радушно встречали. А потом я отправлялся к нему и тоже брал пятьдесят своих друзей. И как они нас встречали! Будь проклята эта война! Мы жили с армянами, как братья. Сейчас об этом не любят вспоминать. Пусть меня разрежут на тысячу кусочков, но я все равно скажу: мы жили дружно, как соседи, как друзья. – Гумбатов разгорячился, видно, эта тема не давала ему покоя, была его неосознанной болью, волновала его. – Кому нужна была эта война? Хотите, я вам скажу: толстосумам всяким, проходимцам, мерзавцам, которые успели награбить денег и боялись ответственности. Говорят, армяне поднялись за свободу. Неправду говорят. Мы еще долго встречались по ночам, уже после начала этой истории. Они мне говорили: нам ничего не нужно, как жили, так и хотим жить. Пусть нам дадут просто спокойно жить. А вот не давали. И с той, и с другой стороны.
– У вас целая философия, – сказал Джафаров.
– А вы поезжайте со мной
