то ни было – для меня этот вопрос не подлежит обсуждению. Если живой человек чего-то стоит, значит он слишком дорог, чтобы быть чьей-то собственностью. И если у него есть чувство собственного достоинства, оно не позволит ему владеть другими людьми. Каким бы вычищенным и напомаженным ни был рабовладелец, для меня он недочеловек.
Но это не значит, что я брошусь резать ему глотку при первой встрече, – иначе я бы и до ста лет не дожил. В рабстве, Айра, есть еще одна жуткая вещь: раба нельзя отпустить на свободу, он должен освободиться сам. – Лазарус нахмурился. – Ты все время вынуждаешь меня говорить о том, чего я не могу доказать. Заполучив назад свой корабль, я тотчас же продезинфицировал его, протестировал, загрузил товарами, которые, на мой взгляд, можно было продать, взял на борт воду и пищу в расчете на человеческий груз, для перевозки которого судно было предназначено, дал капитану и экипажу недельный отпуск, известил Защитника слуг – верховного государственного работорговца, – что мы приступим к погрузке, как только явятся шкипер и казначей.
А потом, в воскресенье, привел семью на корабль – якобы на экскурсию. Но Защитник слуг проявил подозрительность и настоял, чтобы мы взяли его с собой на корабль. Пришлось прихватить и его – и едва моя семья оказалась на борту, мы стартовали. Мы улетели из этой системы, чтобы больше не возвращаться. Но прежде чем приземлиться на цивилизованную планету, мы с мальчиками – двое уже почти выросли – уничтожили все признаки того, что судно было рабовладельческим… пришлось даже выбросить кое-что из товаров.
– Ну а что случилось с Защитником слуг? – спросил я. – С ним не было хлопот?
– Так и знал, что ты спросишь. Выбросил ублюдка за борт! Живьем. Он вылетел, выпучив глаза, и кровь изо всех дыр. А что я, по-твоему, должен был делать с ним? Целоваться?
Контрапункт
III
Оказавшись вдвоем с Иштар в машине, Галахад спросил:
– Ты всерьез сделала предложение Старейшему? Насчет ребенка от него.
– Как я могла шутить в присутствии двух свидетелей, один из которых – сам исполняющий обязанности председателя?
– Я не знаю, как ты могла. Но зачем это тебе, Иштар?
– Потому что я сентиментальна и склонна к атавизму!
– А на меня зачем рявкать?
Она обняла его одной рукой за плечи, другую положила ему на ладонь.
– Извини, дорогой. День тянулся так долго – ведь, хоть ночь и была дивной, выспаться не удалось. Меня волнуют разные вещи – и поднятая тобой тема не может оставить меня равнодушной.
– Мне не следовало спрашивать. Это было вторжение в личную жизнь – не знаю, что на меня нашло. Закроем тему? Ну пожалуйста.
– Дорогой, дорогой! Я-то знаю, что нашло на меня… и отчасти из-за этого я реагирую слишком эмоционально. Это было непрофессионально. Но скажи: если бы ты был женщиной, ты бы ухватился за такую возможность? Сделать такое предложение ему?
– Я
