Чехии в сферу российских интересов. При этом влияние России в постсоветский период носит более изощренный характер и осуществляется в экономическом проникновении. Гавел являлся одним из немногих чешских политиков, указывавших на отсутствие в России правового государства и на сохранение авторитарных черт постсоветского режима (20).
Свои критические замечания он высказал во время визита в Россию осенью 2007 г., в ходе которого он встречался с представителями российской оппозиции. Лейтмотивом отношения Гавела к России являлась неоднократно повторяемая им в статьях и выступлениях идея об отсутствии у России ясной самоидентификации. По его мнению, в России на протяжении всей ее истории возникали проблемы с определением своего места в мире. «Мне кажется, что Россия, вопреки невиданному прогрессу в развитии демократии и рыночной экономики, до сих пор не в состоянии ответить на вопрос о том, каковы ее пределы и как далеко распространяется сфера ее влияния. Именно поэтому она с большим трудом воспринимает расширение НАТО. Однако, – надеялся Гавел – она привыкает и привыкнет к этому расширению» (19, с. 88).
Эту же мысль президент развил в интервью «Новой газете»: «Я неоднократно говорил, что Россия – огромная евроазиатская империя. Точнее, чтобы никого не обидеть, огромная евроазиатская держава, которая является полноценной составляющей мультикультурного мира. Вместе с тем, на мой взгляд, у России есть одна проблема: у нее нет полной ясности, где она начинается, а где кончается. Думаю, кое-где эти границы несколько размыты. А размытые границы, если обратиться к истории, часто становились причиной войн. Сейчас такой угрозы нет, но все же я полагаю, что эта размытость создает определенные проблемы. Думаю, Россия может стать полноценной составной частью глобальной структуры межгосударственных отношений, если поймет, где она начинается, а где кончается. Сегодня же я замечаю в российской внешней политике некоторую тоску по советским границам, по территориям, входившим в Варшавский договор. Создается впечатление, будто Россия рассматривает как свою собственность все то, что ей когда-то принадлежало» (1).
Именно в этом контексте следует расценивать позицию В. Гавела в российско-грузинском конфликте. На его взгляд, Россия выступила в данном случае в роли агрессора, и ее поведение должно быть осуждено европейским сообществом. Он отрицал правомерность сравнения данной ситуации с косовской проблемой и предлагал другие аналогии: чеченская война и Мюнхенский сговор 1938 г.
Вацлав Клаус, наоборот, предлагает различать коммунистическое прошлое и современную Россию, тоталитаризм и русскую культуру. Рассказывая о себе, он пишет: «Многих русских я считаю своими личными друзьями, и мне не нравится излишний антирусизм некоторых моих нынешних коллег по политической деятельности. Скорее они должны были отрицать советизм. Моим литературным вкусам ближе Бабель, Бунин, Булгаков, чем популярная в наши дни западная литература» (23, с. 12). В 2007 г. Клаус был
