которого имеет приоритет по отношению к философским категориям добра и справедливости. Вместе с тем происходит постепенная деструкция оснований духовной коммуникации: если ослабевают универсальные нравственные и правовые ориентиры внутри личного самосознания, то формы коммуникации определяются изменяющимся характером жизненных ситуаций. Стоящие над ними универсальные нравственные и правовые ориентации воспринимаются как маниловщина и лицемерие.
Потенциальная безграничность характера жизненных ситуаций, а значит и беспредельность их информационной достоверности, становится предпосылкой формирования внутреннего мира личности, который не может иметь ни определенного начала, ни твердой основы зрелой жизни, ни смыслового её завершения.
Кардинальные изменения претерпевает и способность мышления. Если традиционно формирующаяся способность мышления позволяла отличать разум как концептуальное познание от рассудка как понимания восприятий, т.е. многообразия эмпирических реалий, то теперь все явления сознания воспринимаются как информация, внутренние различения которой опосредуются характером её воздействия на принимаемые решения и формы поведения.
Если определенность истины является основанием необходимости той или другой формы поведения, то достоверность бесконечного многообразия информации предопределяет случайный характер массового поведения.
В известном смысле можно рассматривать первоначальные стадии формирования и эволюции цивилизаций как стадии решения ключевой программы соединения случайных форм поведения и человеческих отношений с необходимыми формами, соответствующими интересам формирования устойчивых цивилизаций.
Исходная истина в решении этой проблемы состоит в свободном подчинении личной воли тому закону, который обусловливает безусловную устойчивость цивилизации как целого.
Для того чтобы это превратилось в реальность массового поведения, должны возникать духовно-социальные образования, обладающие безусловным авторитетом, в котором социальная масса, наряду с несомненным убеждением видит не только что-то полезное и необходимое для себя в силу каких-то конкретных причин, но и реальное выражение беспримесной истины и несокрушимой правды.
Именно выражение беспримесной истины и несокрушимой правды воспринималось критическим умом скептически, поскольку для безусловной доказательности истины такого восприятия необходимо эмпирическое ви́дение универсального бесконечного.
Но универсальное бесконечное недоступно зрительному, слуховому, тактильному, вкусовому, нюхательному восприятию. Однако универсальное бесконечное, как невидимая душа мира, влияет на возникновение внутренней гармонии рождающейся цивилизации, на метаморфозы её исторических форм. И только философия может делать видимой невидимую душу мира.
Философ – носитель исторических форм души мира, принимаемых
