сообщила наша газета. Отважные пограничники спасли в открытом море восемь советских моряков. Наш корреспондент встретился с отважными пограничниками. Они рассказали о том, как все произошло.
– Мы несли вахту в море, – начал свой рассказ капитан-лейтенант Борис Петрович Михеев. – …Прозвучал сигнал тревоги, и мы, изменив курс, направились к месту, указанному в радиограмме… на волнах вверх дном плавала баржа… аварийная команда во главе с инженером капитан-лейтенантом Синицей немедленно начала спасательные работы.
Под воду пошел матрос Георгий Бычков – отличник боевой и политической подготовки, заканчивающий в этом году службу в погранвойсках. Одетый в легкий водолазный костюм, он уже был наготове и быстро спустился под воду. По веревке, привязанной к кубрику инженером Синицей, Бычков быстро добрался до цели. Так как женщина по-прежнему не хотела выходить из кубрика, он снял с себя кислородную маску и предложил ей. Лишь после этого она согласилась следовать за ним и вскоре всплыла на поверхность. Это была 24-летняя Валентина Портуки-де, мать трехлетней девочки.
На рассвете вблизи потерпевших аварию проходил транспорт «Кап-Валенте», принадлежащий ФРГ…
– Как могли они не заметить баржи? – удивляется матрос Георгий Бычков…
– Очевидно, моряки этого транспорта не считали себя обязанными помочь людям, попавшим в беду. Бессовестно это!
Мы полностью согласны с Георгием.
…Варшава не оглядываясь уходил со «шкапинскими» в подворотню, а Артур завороженно смотрел ему вслед, крепко стискивая в кулаке подарок и не замечая того, что порезался. Артуру очень хотелось, чтобы Варшава оглянулся, но уже тогда, в десять лет, он если не понимал, то чувствовал: уходя, нельзя оборачиваться…
Октябрь 1976 г.
Ленинград, В. О., 15-я линия
…После того как родители развелись, Артем Токарев ни разу не пожалел, что остался с отцом в коммуналке, а не с мамой в отдельной двухкомнатной квартире. Нет, маму он, конечно, любил, но с отцом было интереснее. Интереснее и уютней… И потом – мать все время говорила с ним, как с ребенком, а с отцом Артем чувствовал себя почти взрослым. После развода Василий Токарев обнял сына за плечи, посмотрел в глаза и серьезно сказал:
– Ну что, Темка, – вдвоем не соскучимся? Мы – мужики, нам легче, а мама – она еще молодая, ей жизнь устраивать надо… Чего под ногами путаться…
Одиннадцатилетний Артем понял все по-взрослому и быстро привык видеться с матерью раз в неделю-две. Навещая мать, он почему-то всегда чувствовал себя в ее квартире, как в музее, – хотя мебель там стояла современная «гэдээровская», а кухня – чешская. В их с отцом комнате дышалось намного легче, и этой легкости дыхания никак не мешал крепкий сталинский стол, дореволюционный диван и вовсе старинное истертое кресло, в которое не запрещалось прыгать даже с монстро-образного шкафа. Впрочем,
