России, но и заглянем в глубь ее истории. Автор осознает, что его исторические экскурсы весьма схематичны. Однако история интересует нас постольку, поскольку «задает» точки отсчета для рассмотрения современных процессов.
Нынешнее состояние России представляет собой невообразимую амальгаму. В ней есть новейшие признаки рыночной экономики, информационной революции, зарождения гражданского общества, присутствуют массовая мобильность, широкие зарубежные связи и атрибуты демократии, которых страна за всю свою историю никогда не знала. Наряду с этим происходит реставрация советской однопартийной системы и «новой номенклатуры», расширяется контроль органов безопасности, суда и правоохраны над внутренней политикой и общественной жизнью, наращивается военная мощь, идет «ползучая» реабилитация сталинизма. Возрождаются православно-имперская идеология, мифология и державная традиция царской России.
Одним словом, то ли рельеф традиционализма проступает сквозь «кисею» современной цивилизации, то ли развитие нового общественного уклада облекается в исконно российские покровы. В свете мощного всплеска общественной ностальгии по былому имперскому величию тема падения империи снова актуальна как никогда.
Становление, расцвет, упадок и крушение каждой из великих империй уникальны и неповторимы. Однако всех объединяет одна общая черта. Начиная с римского государственного деятеля и философа V–VI вв. Аниция Боэция, очевидцы падения своей державы считали, что в отличие от всех остальных она рухнула не в силу естественного хода истории, а из-за стечения обстоятельств, некомпетентности правителей, злого умысла, созревшего внутри и за рубежом. Распад собственной империи всегда воспринимался как невиданная катастрофа, тогда как конец любой другой – всего лишь как звено цепи сходных, объяснимых и закономерных исторических событий.
Такие взгляды преобладают и в сегодняшней России. Президент Владимир Путин несколько лет назад назвал распад СССР «величайшей геополитической трагедией XX века»; эту мысль поддержало большинство общества и политической элиты. Не касаясь существа этой весьма спорной оценки, заметим: она еще раз доказывает, что при всех особенностях советская империя была подвержена действию универсальных законов социально-экономической, военно-политической и морально-психологической цикличности. По существу она ничем не отличалась от своих многочисленных предшественниц, переживших подъем, расцвет, упадок и крах.
Нет сомнений: в некоторых важных отношениях царская Россия и ее продолжатель Советский Союз выделялись на фоне великих трансокеанских империй XIX–XX столетий. Великобритания и Франция, Испания и Португалия, Италия, Голландия, Бельгия и Германия строили свое процветание на беспощадной эксплуатации заморских колоний и проводили жесткое разграничение между европейцами метрополии и порабощенными коренными народами.
Россия же всегда была империей не экономической, а военно-политической, приобретавшей колонии
