от всех выработанных человечеством ограничений, в том числе и от взыскующего человеческого разума, – словом «хамство» (Лотман, 2003, с. 475). А уже упоминавшийся А.Г. Маслоу считал утрату системы ценностей самой тяжелой болезнью нашего времени (Маслоу, 2002, с. 246). Эту реальность «возрастания свободы» современного человека Ж. Бодрийар назвал уродливым разбуханием «наростов», убивающих культурные представления и убеждения (Бодрийяр, 2007, с. 266–267). О беспорядочной груде «неудобоваримых камней знания», которые человек вынужден таскать за собой, но которые не идут ему на пользу, ибо рождают не духовность, а хаос, говорит и Ф. Ницше, утверждающий, что современный человек страдает серьезным ослаблением («выветриванием») личности (Ницше, 1990, с. 180, 186–187). Таким образом, понимание, способность к самоопределению и выбору «содержания себя» формируют и будущий путь человека, и характер возможной цели его движения. В этом смысле понятие «недочеловек» выступает, по мнению Маслоу, синонимом понятия «невроз» (Маслоу, 1997, с. 32, 313, 350); в самом деле, характерные для современного постмодернизма понятия «децентрация», «деидентификация», когда человек не может обеспечить целостного и адекватного восприятия себя, выражают совпадение понятий неадекватности (неполноты сознательности) и «недочеловеческости». Поэтому современные философы разных направлений и с разных позиций говорят о присутствующем в современности «фрагментарном человеке».
Таким образом, разговор о сверхчеловеке – это размышление о действительном статусе и адекватном понимании человека, каким он не только может, но – должен быть по своей истинной природе, своему месту в мире и своим перспективным возможностям. Иными словами, это разговор о возможности и необходимости разворачивания мыслимого «содержания» человека, о его действительном месте в мире и возможном месте в Космосе, о возможностях его дальнейшего развития, ибо человек не был бы и человеком, если бы в своем развитии останавливался на достигнутом уровне и не думал о будущем… Ведь человек – «существо, которое не только есть, но и знает, что оно есть» (Бодрийяр, Яс-перс, 2007, с. 12), и имеет для этого основания и подтверждения. В определенном смысле это несколько идеализированное – и идеализирующее (в оценочном, а не в инструментально-методологическом смысле) – представление о человеке. И актуальнейший разговор о том, как идентифицировать человека в мире неких антропоидных созданий и антропоподобных машин4, которые становятся все более многофункциональными и полиманипулятивными, и порою человек – ради сомнительных выгод, преходящих удобств, часто просто из-за непонимания всех возможных (и на всевозможных уровнях) последствий – уже готов и потесниться, и даже уступить им свое человеческое «перворо栁дство»… Как отметил еще Ф. Ницше в свое время: «Самый общий признак современной эпохи: невероятная убыль достоинства человека в его собственных глазах» (Ницше, 2005, с. 37). В то же время любое унижение человеческого достоинства
Вспомним хотя бы последние произведения современного интересного автора В. Пелевина: (Пелевин 2012; Пелевин, 2013; Пелевин, 2014). Второму из них предпослан довольно сомнительный эпиграф:
