да Рошате, мы узнаем, что Якопо делла Лана был лиценциатом теологии и свободных искусств.
Структура его комментария совершенно иная по сравнению с двумя предыдущими и свидетельствует о принадлежности автора к научной, т.е. схоластической, традиции. Здесь мы впервые в дантовском комментарии встречаемся с настоящим accessus, близким к «аристотелевскому» варианту. «Для понимания данной Комедии, как это делается учеными комментаторами, следует охарактеризовать четыре вопроса. Первый – какова материя или предмет данного произведения (materia overo subietto della presente opera). Второй вопрос – какова форма и откуда взято имя или заглавие книги (la forma e onde tolle tale nome overo titolo). Третий вопрос – какова ее действующая причина (la cagione efficiente). Четвертый и последний – какова причина целевая или к какой пользе она направлена (la cagione finale overo a che utilitade ell’è diretta) и к какому разделу философии она принадлежит (sotto quale filosofia ella è sottoposta)»37.
Раскрывая первый из вопросов, Лана очевидным образом следует указаниям «Послания к Кан Гранде»: предмет поэмы – «нравы людей, или пороки и добродетели», «состояние душ после смерти», «т.е. человек, который по своей свободной воле может иметь заслуги или грешить» («cioè lo uomo lo quale per lo libero arbitrio può meritare overo peccare»38). Это очень близко к тексту передает буквальный и аллегорический смыслы «Комедии» по замыслу самого Данте39. Несколько далее Лана говорит о четырех смыслах произведения: буквальном, аллегорическом, тропологическом и анагогическом40, – тем самым подкрепляя идею толкования «Комедии» в русле теологической аллегории.
Несмотря на теоретическую приверженность Якопо делла Лана дантовской концепции, нельзя сказать, что его аллегорическая интерпретация часто выходит за рамки иносказательной поэтической аллегории. Многосмысленное толкование прослеживается лишь отчасти – в его понимании Данте-персонажа, сочетающем представление о нем как «примере человека вообще» и некоторый биографизм. В разъяснении образов Беатриче и Вергилия комментатор придерживается существующей традиции, видя в первой воплощение теологии (Св. Писания), а во втором – рассудка. Вместе с тем в отдельных случаях он выделяет тропологический смысл, отличный от смысла аллегорического. Как правило, это касается общего содержания комментируемой песни, а не толкования конкретного образа. Например, завершая изъяснение VIII песни «Чистилища», Лана пишет: «…тропологический смысл – направлять наши устремления не на преходящие предметы (non mettere nostro intento nelle temporali cose), а на духовные, которые вечны, и в них пребывает постоянство или блаженство (in loro rimane ogni fermezza o beatitudine), как сказано в Псалме: На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек и т.д.»41.
Говоря о целевой причине поэмы, комментатор расширяет указания самого Данте, рассматривая ее в трех аспектах: «Первый – продемонстрировать изящество речи (manifestare polita parladura). Второй – рассказать множество новелл, которые иногда весьма уместны для слушания в качестве примера (narrare molte novelle le quali tornano molto a destro ad udire per esemplo alcuna fiata). Третий и последний – изъять живущих на этом свете людей из бедственной жизни в грехе и привести
Comedia di Dante degli Allaghieri… – Vol. 1. – P. 105.
Ibid. – P. 96–97.
Ср. с «Посланием к Кан Гранде», 24–25: Данте Алигьери. Малые произведения. – М.: Наука, 1968. – С. 387.
Comedia di Dante degli Allaghieri… – Vol. 1. – P. 98.
Ibid. – Vol. 2. – P. 134.
