стремятся создавать такие партии. Из него не следует также, что партии будут появляться только потому, что они выполняют данную функцию. Выражаясь словами Элстера [Elster, 1982], функционалистские теории помогают выявить функции, выполняемые партиями в системах с единственной партией, но не объясняют причины их появления.
Функционалистские теории однопартийных режимов оставляют много вопросов. Неясно, насколько автократы вообще осведомлены о способностях правящих партий выполнять мобилизационную и переговорную функции и учитываются ли эти функции при принятии ими решений о формировании правящих партий. Даже если диктаторы хорошо осведомлены о таких функциях, они могут создавать другие институты для их выполнения. Например, Хабер с соавторами [Haber, Maurer, Razo, 2003] полагают, что диктатор может решать проблемы, связанные с верой в выполнение обязательств, используя социальные сети и брачные связи между классом собственников и правящей элитой, довольно типичные для персоналистских режимов. Почему диктаторы отдают предпочтение созданию партий, а не стратегии выстраивания персональных связей, описанной Хабером и его коллегами, литература по однопартийным режимам объясняет не в полной мере. Более того, поддержание плотной партийной структуры обременяет автократа высокими издержками [Belova, Lazarev, 2007], которые могут обесценить выгоды от создания партий. Необходимо лучше понять условия, при которых создание и содержание партий являются для диктаторов более доступным и эффективным средством по сравнению со всеми другими стратегиями, включая управление через персональные или родственные связи.
Исследование условий, способствующих формированию однопартийных режимов, возможно, позволит также решить актуальную для современного анализа однопартийных режимов проблему эндогенности. Из эмпирической констатации связи между возникновением однопартийных режимов и повышением шансов автократий на выживание вовсе не следует, что существование партий усиливает стабильность режимов. Если однопартийные режимы чаще появляются в стабильных автократиях, то вполне может быть, что связь между их установлением и повышением шансов диктатора на выживание объясняется по большей части самим первоначальным выбором.
Если так, то когда установление однопартийных режимов более вероятно? После крушения демократии или после падения другого типа автократии? Чтобы вникнуть в суть вопроса, была создана матрица, оценивающая вероятность тех или иных транзитов для 169 стран в период с 1950 по 2006 г. (см. табл. 1). Критериями для оценки выступили, во‐первых, степень вероятности перехода от одного типа режима к другому за определенный отрезок времени, а во‐вторых, понимание такой вероятности как обусловливающей в течение 50 лет марковский процесс4 перехода от одного режима к другому. Элементы матрицы представляют собой процентные доли режимов одного типа (строки), которые на протяжении половины столетия трансформировались в режимы другого типа (столбцы).
Таблица 1
Матрица оценки транзитов политических режимов, 1950–2006 гг.
Марковский процесс – случайный процесс, эволюция которого после любого заданного временного параметра не зависит от предшествовавшей эволюции, при условии, что значение процесса в этот момент было зафиксировано («будущее» процесса не зависит от «прошлого» при известном «настоящем»). Так называемое «марковское свойство», определяющее «марковский процесс», названо в честь сформулировавшего его А. Маркова – см. примечание выше. –
