ты можешь судить о человеке, которого никогда не видел? Бехман был…
– Да я не о Бехмане, – отмахнулся Беркович. – Я имею в виду Аррагаля. Он ведь очень сильно рисковал. Кстати, где он пытался продавать этот рисунок? В Израиле?
– В Испании тоже, он ведь испанец.
– Понятно, – хмыкнул Беркович. – А сколько дают за картины самого Аррагаля?
– Ничего, – сказала Наташа. – По сравнению с Бехманом Аррагаль – пустое место. Они дружили много лет, об этом я читала в…
– Скажи-ка, – прервал Беркович, – ты знаешь, где здесь дирекция?
– Зачем тебе? – нахмурилась Наташа.
– Хочу сказать пару слов, – неопределенно отозвался Беркович. – Постой здесь, я скоро вернусь.
Он действительно вернулся через десять минут, следом за ним семенил лысый старичок в огромных очках. Американские экскурсанты уже закончили осмотр галереи и бурно общались где-то в холле, перед портретом никого не было.
– Вы уверены, что это сделано тушью? – спросил Беркович.
– Конечно, – снисходительно усмехнулся старичок.
– Тогда это однозначно подделка, – заявил сержант. – Наташа, – подозвал он жену, – ты читала о том, как умер Бехман, а я не читал. Аррагаль был один, когда нашел палатку художника, или с ним был кто-нибудь из эскимосов?
– Один, – припомнила Наташа. – Вышли они втроем, но потом разделились, Аррагаль нашел палатку, а остальные двое появились потом, когда Бехман уже умер.
– Я так и думал, – заявил Беркович.
– О чем ты, Боря? – с беспокойством спросила Наташа.
– А то, что Бехман умер именно от сердечного приступа – это точно? – продолжал спрашивать Беркович. – Производили вскрытие? Что вы знаете об этом?
Он обращался к Наташе и к старичку, которого привел с собой и который оказался хозяином галереи.
– Вскрытие не производилось, – заявил хозяин неожиданно густым басом. – Местный врач составил заключение о смерти, этого было достаточно.
– Господи! – воскликнул Беркович. – Как порой небрежно относятся к человеческой жизни! И ведь теперь ничего не докажешь. Кроме, конечно, того, что рисунок поддельный и не стоит ломаного шекеля.
– Почему вы сделали такой вывод, сержант? – вскинул брови хозяин галереи.
– Да потому, уважаемый, что вы и все наши израильские эксперты – люди южные, мороз в тридцать градусов для вас всех – абстракция. А я приехал из России, у нас в Питере зимой было так холодно, что тушь застывала. Понимаете, что я хочу сказать?
Наташа и хозяин галереи переглянулись.
– Ты думаешь, – нахмурилась Наташа, – что Аррагаль сам нарисовал свой портрет?
– Сидя в тепле, перед тем, как выйти искать Бехмана, – подхватил Беркович. – При температуре минус тридцать тушь становится твердой, и рисовать можно только спиртовыми красками.
– У
