что заступилась за ребёнка. Её поступок, вся эта свора свободолюбцев, называла: «шагом в средневековье», «варварским актом против свободы» и «прямое попирания свободы самовыражения».
К тому же, походу судебного разбирательства, что становилось похоже на вопящий цирк, стало известно, где работает женщина. Местом её работы служил «узел», где она состояла на службе «Отдела регистрации браков». И тут понеслось безумие. И адвокаты и чайлдфри, в захлёб стали вопить: «произвол властей», «чиновники попирают нашу свободу», «к чёрту такую власть, нам нужны более либеральные управленцы, что будут уважать достоинство людей».
Маргарет знала, что обречена. Женщина прекрасно осознавала, что эта судебная машина готова размолоть её судьбу. Но всё же, она решила попытаться себя оправдать. И единственным её средством защиты стал рассказ, как всё случилось на самом деле. Девушка, срываясь на плачь, в красках и подробностях изложила истину. Но реакция судьи была за гранью здравого смысла.
На весь зал заседания раздался оглушительный, будто исторгаемый из глубин безумия, смех судьи, а затем и последовала его речь:
– Ну и что? Суть свободы в том, чтобы дать каждому право на то самовыражение, какое любой пожелает. Эти добрые люди всего лишь выражали собственное мнение насчёт детей и больше ничего. А вы так грубо прервали этот акт самовыражения.
Исход был ясен, как летний день. Маргарет приговорили к заключению и отправили в колонию, что располагалась в Исландской Анархистской Унитарной Коммуне. И даже прославленные феминистки не вмешались, ибо Маргарет не исповедовала их идей и не состояла ни в одном из их сообществ. Да и вообще государственным служащим запрещалось вступать в «Субъекты Гражданского Общества», так как это «подрывает саму идею свободы, ибо смешивается государственное и общественное».
Матвей тогда ещё не входил в состав Верховного Совета Управления «Восточного Единого Торгового Собрания», иначе он бы воспользовался всеми ресурсами и вытащил бедную женщину. Но он не мог.
Эрнест тогда всю неделю не мог работать, ибо над ним верх взяла жуткая депрессия, и его приковало к постели, в которой он только спал и предавался самозабвенной печали. В его сознании безумным вихрем вертелись последние перед расставанием слова: «Мы ещё встретимся».
И тут слова хозяина кабинета разорвали фрагменты воспоминаний старого друга, и член Корпорации вернулся к действительности:
– Матвей, а зачем ты пришёл, не мои же проблемы выслушивать? – С лёгкой улыбкой, проходившей через внутреннюю скорбь, вопросил Эрнест.
– Я знаю, что ваша жизнь, это существование в аду и поэтому я пришёл тебе сделать предложение.
– Какое? – Заинтересованно начал госслужащий. – Надеюсь достойное.
– Конечно. – Бодро улыбнувшись, сказал Матвей. – Дело в том, что от каждого региона на «Форум Свободы» во вторую палату проводятся выборы и направляются представители
