лет назад, и всё-таки он был частью меня. Я думала, как скажу Вадику, как позвоню Стёпке в Польшу, где он работал в представительстве Аэрофлота техническим директором последние лет пять. И что они мне скажут, как завопят в телефоны, и как мы все вместе поедем куда-нибудь и будем хулиганить как раньше. Я представляла это, мне ТАК хотелось.… И чувствовала – нет, не бывать. Не туда принесёт меня мой северный ветер.
Но мне улыбался мой Генерал, и солнце летело навстречу, и, кажется, я давно не чувствовала себя такой счастливой.
…………………………………………………………
Что это было, взрыв внутри самолёта или выстрел, по жуткой иронии судьбы, я не знаю до сих пор. Пламя вспыхнуло перед моим лицом, самолёт как бы прыгнул вверх, и стал стремительно падать. Мы планировали почти в невесомости, слева, со стороны кабины, был склон горы, а с моей стороны – каменистый обрыв, внизу за ним ёлки и … всё. Мишка склонился вбок, влево, кажется, кровь шла из его рта. И всё это я успела понять за секунду. И оставались секунды.
«Ветер, почему нет ветра, – пронеслось в моей голове, – где ты, мой Северный Ветер? Спаси меня!» И сорвала я шапки снега с гор, погнала их вниз, заставила сжать пространство, превратить его в союзника, дать опору крыльям. Самолёт планировал по инерции, и его вынесло из-под защиты горной гряды навстречу холодному потоку воздуха из ущелья. Потерявшая управление подбитая стрекоза была подобна мёртвой бабочке, увлекаемой потоком Трамонтаны. Ветер развернул самолётик левым крылом вниз и с силой бросил влево на склон горы. Цепляясь крыльями за ветки елей, самолёт упал.
Я не теряла сознание, моё сознание было при мне. Некстати вспомнилось, как мне «поплохело от чашки кофе».
«Гадкий клофелинщик», – подумала я.
Всё-таки я была не в себе.
Миша лежал на своём кресле, ниже меня. Удар пришёлся с его стороны, а может его поранило при взрыве. Пахло гарью. Надо было выбираться.
– Эй, ты как, – я тронула его рукой за плечо. Он застонал.
Я отстегнула свои страховочные ремни и попыталась это же проделать с Мишиными. Но крепление было под его сиденьем, я не дотягивалась. И вдруг он заговорил, очень тихо, так что его слова почти сливались с шипением, которое доносилось из искалеченных внутренностей самолётика.
– Лиса, выбирайся, тебе меня не вытащить. Кровь…в лёгком…нет времени. Сними цепочку. Быстро, – он явно собирал силы для каждого слова. Кровавая пена на губах пузырилась. Я с детства боялась крови, а сейчас даже не обращала на это внимания, как и на его слова. Я тянулась к ремням, не теряя надежды.
– Нет… цепочка. Беги к Вадику, в Крым. Стёпке привет… вместе…Ты умница, Лиса…за моих…спасибо…ты должна…в Крым…смешно, – потом он начал кашлять, и стало тихо, только огонь и гарь усилились.
«Нужна помощь, – думала я, – а телефон, где телефон?» Я нащупала сумку под левой Мишиной рукой, она была вся в крови, я потянула и вытащила её. Огонь разгорался.
– Мишка, ну пожалуйста,
