style="font-size:15px;"> В Туркестане за сосланными уральцами закрепилось другое неофициальное название: уралá. В полицейских и тюремных отчётах, в рапортах начальников всех рангов их продолжали называть полным титулом: «сосланными уральцами» или «уральцами, сосланными за неподчинение новому военному положению». Позже, уже в начале XX века, в местной полицейской или газетной хронике их называли просто «уральцами», не объясняя деталей. Однако в разговорной речи и тогда, в XIX веке, и сейчас, уже в XXI, эти люди известны местному населению как «уралá». Сами же они до сих пор называют себя «уральцы» и «уральские казаки».
Эти два термина – уралá и уральцы – очень локализованы. За пределами районов, где расселились уральцы, таких как, например, Кызыл-Ординская или Жамбыльская области, эти слова уже нуждаются в переводе и объяснении. Причём объяснять приходится даже историкам. Во время моей работы с материалами в Центральном государственном архиве Республики Казахстан мне довелось разговориться с заместителем генерального директора архива Ахтямом Ахметовичем Адельгужиным, чьи этнические корни тоже произрастают из УКВ. Он в то время писал работу о дореволюционном Казахстане, и в архивных материалах ему неоднократно встречалось слово «уральцы», которое он не мог объяснить: что за люди? что за народность? Этот пример доказывает, что трагические события 1870-х годов были забыты, потому что оказались в тени куда более драматичных и масштабных событий: Первой мировой войны, революции, Второй мировой войны… И всё-таки в судьбах этой маленькой этнической группы, как в капле воды, отразилось всё безумие нашей отечественной истории.
И пусть про уральцев забыла и история, и страна, эта маленькая этническая группа жива, и слово «уральцы» до сих пор в ходу. Причём уральцы так чётко отграничивали себя от местного и русского населения (несмотря на то, что их жизнь и работа всегда были переплетены с жизнью и работой окружающих людей), что я до самой школы была убеждена, что уралец – это отдельная национальность. И я гордилась тем, что я – уралка. Быть уралкой значило быть лучше, чем русские. Русские были и ленивы, и пьяницы, и вообще полны недостатков, тогда как мы, уральцы, были и трудолюбивы, и просто хорошие люди. Поэтому когда чуть ли не в первый же день моей школьной жизни учительница завела разговор о национальностях и стала задавать вопросы, знаем ли мы, какие у нас национальные корни, я уверенно ответила, что я – уралка! Если бы я пошла в школу в Кызыл-Орде, я бы не удивила мою учительницу, и мой ответ, может быть, был бы принят без дополнительных вопросов. Но я пошла в школу в Сибири, где о такой народности не слыхали, и учительница сделала предположение, что я, наверное, русская, просто родилась на Урале. На что я возмущённо возразила, что я на Урале не родилась, а родилась в Сибири, но я – уралка! Учительница и не подозревала, как сильно меня оскорбило предположение, что меня можно принять за русскую… И уж совсем меня добила моя мама, когда объяснила мне после уроков (надо полагать, с наущения учительницы), что мы называем себя уральцами, но на самом деле мы – русские.
