style="font-size:15px;"> Первое время восьмилетняя Лийя ездила домой на каждые выходные. Но дома было скучно – кузинские подружки казались бестолковыми и мелочными, с родителями и вовсе делать нечего. Лийя стала отговариваться – то репетиция в воскресенье, то задания надо сделать по учебе. В коммуне куда веселее.
В свои первые летние каникулы Лийя отправилась сначала в пятидневный поход по Уралу, затем с отрядом в лагерь на Черное море, и еще месяц она собиралась провести дома, с родителями. Первые две недели все было хорошо, пусть и скучновато. Приятно снова оказаться в родных стенах, вспомнить свой письменный стол, личный терминал, обежать во дворе все знакомые места. Мама все примеряла ей новые одежки, шитые для нее в ателье. В то время мама устроилась на полставки на городскую фабрику одежды, тоже дизайнером. Работы там было немного, так что время на собственную фирму у нее оставалось. Отцу тоже приходилось крутиться, он делал налоговые документы и для других мелких фирм и кооперативов.
Но через две недели мама опять устроила скандал. Подробности Ли уже плохо помнила. Началось все с того, что Ли загулялась с девочками во дворе и пришла, когда уже темнело. Она сразу сказала: «Извини меня, пожалуйста, я больше так не буду», но когда это помогало? «Ты все время извиняешься, и я должна тебя прощать, ну уж нет, хватит, на этот раз я тебя не прощу!» Мать орала весь вечер, отец рыкал. Выяснилось, что мать обижена на нее за очень многое – и все эти две недели она на Лийю «пахала как рабыня», и манера общения дочери ей кажется заносчивой, и главное – то, что Лийя вообще ушла в коммуну! И неизвестно, чем она там занимается. Ли надеялась, что к утру все пройдет. Ведь она же теперь взрослая, самостоятельная, не будет же она, как раньше, нервничать из-за пустяков.
Однако скандал продолжился и назавтра. Сначала с Лийей просто не разговаривали, устроив бойкот. Это было лучше, чем скандал, и Лийя мирно играла у себя в комнате. Но потом мать не выдержала, и снова начались крики. Лийя попробовала сходить в уборную, мать решила, что та запирается, и сорвала крючок. Лийя пробовала что-то возразить, пробовала еще раз извиниться за вчерашний проступок – но какое там! О том проступке давно забыли.
В конце концов, разумеется, выяснилось, что Лийя вовсе не взрослая, и нервы у нее по-прежнему не в порядке – она не выдержала и разрыдалась, со всхлипываниями, истерично. Это удовлетворило мать. Лийя ушла к себе в комнату, с прежним невыносимым чувством поражения и отчаяния. Все просто ужасно! В мире нет ничего хорошего, ничего светлого. Коммуна и все, что в ней было, – облито грязью, причем Лийе казалось, что мать полностью права. Сама она – грязная мерзкая тварь, ничего из себя не представляющая. Она не заслуживает не то что любви – даже кормят ее тут из большой милости. Словом, все как обычно.
Но кое-что теперь было по-другому. Немного придя в себя, Лийя подумала, что не все же думают о ней так, как мама. И набрала номер комма.
– Я приеду за тобой через час, – решительно сказала вожатая Катя. Лийя открыла было рот, чтобы возразить. Но подумала и сказала.
– Я
