золотые набойки сейчас находятся неизвестно где, пытаясь разыскать и вручить письмо тому, кто и так уже удачно найден.
– И что ты мне предлагаешь с ним сделать? – спросил король не переставая глядеть на Ноэля.
– Оставить у себя ты его не захочешь, – заметил Павший. – Ты не зря носишь Корону на своей голове. Но и терять, такой лакомый кусок, будет жутким расточительством.
– У тебя есть идеи?
– Отдай мальчишку мне в счет оказанных мной услуг.
Король внимательно вгляделся в Ноэля, после чего перевел взгляд обратно на Павшего, стараясь сохранять каменное выражение лица, но его губы то и дело расплывались в предательской улыбке. Видимо, как потом размышлял о случившемся Ноэль, тот сам прекрасно осознавал, какой экземпляр попал в его копилку и как удачнее ему с этим поступить. Но именно в тот момент, в глухую, темную ночь, освещенный лишь пламенем камина, он пожал протянутую Павшим руку, и сделка была заключена. В один миг Ноэль лишился золотых набоек и своего светлого будущего, о котором мечтал все последние годы.
Мимо его закрытых глаз утек и дворянский титул, как высшая награда за службу и земельный надел на одном из островов, где он смело смог бы стать рукой Короны, вершащей судьбы. Но сейчас, ему было не до этого. Он бежал вперед, стараясь доставить письмо как можно быстрее, так и не добравшись до своей постели, а заснув прямо на мягкой подушке, венчающей удобное кресло в присутствии не только короля, но и одного из тех, кто вправе обращаться к нему на Ты.
Солнечные зайчики в одночасье превратились в откормленных для королевского ужина кабанов и начали скакать у Ноэля по лицу, особо не заботясь о сохранности его внешнего вида. Попытавшись открыть хотя бы один глаз, он был страшно разочарован тем, что все его потуги оказались неудачными. Веки по-видимому опухли настолько, что не дают открыть не только глаза, но еще и придавливают голову к подушке, на которой она странным образом оказалась.
Ноэль прекрасно помнил, что находился вчера в присутствии короля, что слышал какой-то странный разговор, но почему-то сильно захотел спать и уже не смог побороть навалившееся на него чувство. «Хотя возможно, – размышлял он, помогая себе разлепить веки руками, – что все это ему только привиделось, в тот момент, когда он мирно спал на бредущей по Золотому мосту лошади».
Медленно, с попадающем в глаза утренним светом, его голову наполняли и другие признаки начинающегося дня, влетающие через распахнутое окно со двора одного из постоялых дворов города.
Гостиница, в которой он каким-то чудом оказался, выглядела не такой уж и плохой, уже хотя бы потому, что под его головой находилась подушка, а не полено, с которого любезно была состругана вся кора, а его ответственно оббили козлиной шкурой, для пущего эффекта, вбив такое количество гвоздей, что даже через неделю, помой он голову, некоторые из них все еще останутся
