не сделала?– Зато так старалась!
– Что любовь растаяла?
– Так без неё ж спокойней.
Вот так мы и промаялись
До вечера до позднего.
Что-то не страдается.
На сердце благодать.
Улыбнувшись радостно
Отправилась я спать.
Татьяна Клементьева
Я остыну, мой друг
Я остыну, мой друг. Только время мне дай, и остыну…
Холод зимних ночей одиноких поможет впустить в сердце лёд.
Окунусь с головой в серость дней, а на плечи рутину,
Пусть она всё до капли тепло, всю горячность мою заберёт.
Не гони леденящую грусть, подружились мы с нею,
С грустью наши пути в узелок завязались, с тобой – разошлись.
Не звони, как и я не звоню, потихоньку немею…
И не думай над странностью просьбы. Обычная просьба. Не злись…
Я прошу не уйти, я прошу раствориться в пространстве,
Будто ты по ошибке билет свой купил не в Москву, а на Марс.
Мне намного теплей в одиноком моём постоянстве,
В межсезонье капризном, мой друг, я намаялась, я нажилась…
Цивилизация
Цивилизация бьёт по мозгам
Гулом, жужжаньем и телеэкраном.
Текут непрерывно по проводам
Мысли и чувства. Приправлены. Хламом.
Кадры и звуки снуют взад-вперёд,
Всё надоело, но стало привычно.
Успеть за рекламу взять бутерброд,
Слетать в туалет – ты асс, всё отлично!
Вдавлено тело в любимый диван,
Скупо молчит ощущение счастья.
Цивилизация лезет в карман,
В душу не глядя, берёт за запястья.
Сердце бьется растерзанной птицей
Сердце бьется растерзанной птицей,
Опаленные крылья болят,
По измятой тоскует странице,
Только время не двинется вспять.
Рассыпаясь на сотни осколков,
Что со звоном под ноги летят,
Сердце ранит себя же иголкой,
Окунув её в памяти яд…
Турковец Елена
Быстро сменяются люди в его киноленте
Быстро сменяются люди в его киноленте:
Каждой красотке свой двадцать пятый кадр.
Все, с кем дружил, женаты. У многих дети.
Он всё боится «подставить себя под удар».
Время течёт. Он это не хочет видеть.
Лодки спешат причалить к своим берегам.
Он всё плывёт… Море – его обитель.
Тихий приют страшнее, чем ураган.
Скоро он станет стар. И в пустой квартире
Грустно заварит утром горячий чай:
«Думал, что я свободный, что я всесильный!
Глядя в глаза, бездушно шептал: «Прощай!»
Люди прощали. Прощали и уходили.
Я был так горд собой, что не видел суть:
Вот, кто силён! Они ведь меня любили…
Но уважали выбранный мною путь».
Грустно
